#2.13

[X-Men: First Class Non-Kink]

Эрик/Чарльз.
5 раз, когда Эрик просыпался и рядом был Чарльз, и 1 раз, когда рядом его не оказалось. А+

@темы: II тур, #выполнено

Comments

[Гость]

Всё надеялась, что кто другой напишет, чтобы позориться не пришлось. Ну да ладно.
OOC, AU. Автор предупреждает, что неадекватно реагирует на критику и негативные комментарии, hater'ам исполнения просьба написать "не понравилось" и не уточнять, что именно, автор всё равно вряд ли прислушается, а если прислушается, то переписывать не станет. Заказчик, если вам не понравится, feel free to ask the administration to delete, как говорится.

Исполнение №1
3 162 слова

1-2

1.
Эрик не любит такие ночи, как эта. Когда тихо и спокойно, когда не надо никуда ехать, никого преследовать, ни с кем бороться. Когда надо просто без дела лежать на кровати и пытаться заснуть. Обычно он выматывает себя до состояния, когда едва доходишь до кровати и сразу же отрубаешься. Когда слишком устаёшь, чтобы видеть какие-либо сны по ночам.
Но сегодня он не устал. Полчаса назад он проиграл Чарльзу в шахматы, но он не злится. Леншерр ненавидит проигрывать, но умеет это делать. К тому же, шахматы – лишь предлог для телепата, чтобы снова рассказать ему, насколько в корне неправильны его действия. Больше всего Эрика удивляет то, что Ксавье продолжает верить: если часто это повторять, то он изменится. Если сыпать словами, как грёбанными конфетти в праздник, то он решит простить Шоу все его грехи, подастся в хиппи и будет петь про любовь и пацифизм. Удивительная наивность, учитывая возраст и способности. С самого детства знать, что на самом деле творится у людей в голове. Они все полны лжи и лицемерия, Эрик знает. И он догадывается, что уж это Чарльз не раз видел в чужих мозгах. Но почему-то всё равно верил в лучшее в человеке. Почему?..
Вся жизнь Эрика, начиная с концлагеря – кошмар получше любых россказней о привидениях и маньяках. Поэтому ничего удивительного в том, что этот кошмар продолжается и ночью, нет.
Самое ужасное в кошмарах – не картины, не те воспоминания, что постоянно преследовали его, а те ощущения, которые он во время этого испытывал. Злость, на которую делал упор доктор Шмидт, появлялась далеко не сразу. Сначала зрачки расширялись от ужаса, когда он видел очередное орудие пыток и ничего не мог сделать, прикованный к креслу. Первобытный ужас, который сковывал на пару с ремнями, парализовал, и он не мог ни зажмуриться, ни отвернуться. Смотрел на очередной сверкающий в свете ламп предмет и не мог оторвать взгляд. И только губы шептали: “Нет, пожалуйста, не надо”. И он был слишком напуган, чтобы укорить себя за эти глупые, унизительные, бесполезные мольбы. Как будто доктор Шмидт когда-то его слушал. Как будто когда-то прекращал истязать, исследовать, мучить. Как будто когда-то останавливал “тренировки”.
И вот он прикован к креслу и, дёргаясь, пытается понять, что пугает его больше: по-садистски ласковая улыбка Шоу, не внушающий доверия прибор, которым ему то ли будут выкалывать глаза, то ли вырывать язык и зубы, то ли всё вместе, или то, что он не может пошевелиться и остановить это. Хотя от последнего проще было бы скатиться в безысходность.
Эрик громко кричит и не сразу понимает, что кричит он уже не во сне. Вокруг тёмная спальня, он сидит на кровати и часто, рвано дышит, грудь ходит ходуном. Его трясёт, и футболка, в которой он заснул, так и не переодевшись, липнет к спине. Сердце бешено колотится в груди, глаза слегка слезятся. Он до побеления подушечек пальцев сжимает простыню.
Проходит некоторое время, прежде чем он замечает сидящего справа от себя человека. Роковая ошибка, но не успевает он направить ему между глаз ручку, как тот хватает его за руку и знакомым голосом говорит:
-Тише, Эрик. Тише. Я с тобой.
-Как… - он хрипит со сна и крика. – Как ты… Почему ты…
-Сквозь сон уловил твои образы.
Леншерру хочется скрипнуть зубами. Никакого права на личную жизнь с этими чёртовыми телепатами. Против твоей собственной воли у тебя забирают всё, что есть: воспоминания, какие бы они ни были, мысли, кошмары.
-Я всего лишь хотел помочь, - Ксавье, судя по всему, ловит и эту мысль, голос звучит немного виновато. Хотя, конечно, он не виноват. Во сне он свои способности вряд ли контролирует.
-Мне не нужна помощь, - раздражённо отзывается Эрик и, немного отпустив себя, падает обратно на кровать.
-Я думал, мы уже прошли этот этап, - теперь он улыбается. Ну, конечно, Чарльз всего лишь образы словил. А его вот только-только перестало трясти. – Успокойся. Я побуду здесь, пока ты не уснёшь. Буду охранять твой сон. Хочешь, почитаю?
Эрик уже не понимает, раздаётся ли этот голос в его голове или же нет, и его всё ещё раздражает, что Чарльз носится с ним как с ребёнком (не хватает только предложить стакан тёплого молока, потому что “хочешь, почитаю?” уже похоже на сказку перед сном), словно не воспринимая всерьёз, но потом ночной гость начинает повторять “Ты не один” и “Я с тобой”, и почему-то хочется верить. Он расслабляется, закрывает глаза и сам не замечает, как снова проваливается в сон. На этот раз тихий и спокойный, без доктора Шмидта и сковывающего ужаса.

2.
Есть сны, которые, как считает Эрик, всё же хуже кошмаров. Эти сны показывают ему счастливую жизнь – жизнь, которой у него никогда не будет. Жизнь, в которой он расстрелял Шоу оружием солдат у двери, а потом убил их самих. Затем выбрался и сбежал вместе с матерью. Куда угодно. Конечно, было тяжело, сложно, но их не поймали, и они потом смогли нормально жить. И неважно, что это в принципе невозможно. Глупая мечта, так и засевшая где-то внутри, не пожелавшая уйти. Та мечта, которую так и не смогла изгнать всепоглощающая ярость вкупе с желанием мстить. Мстить до самого конца.
Ему снилось, как он, уже взрослый, возвращается домой с работы (подсознание не конкретизировало, какой именно), его встречает мать. Она больше не похожа на тень самой себя, кожа её рук мягкая, нежная, как будто она не занималась тяжёлой работой в концлагере у этих проклятых немцев. Мама улыбается, тепло и ласково, как умеет только она, обнимает его и говорит: “Мой сынок вернулся”. И он обнимает её в ответ, всё ещё осторожно, аккуратно. Потому что бережёт. Потому что его переполняют любовь и нежность. Потому что он рад, что всё хорошо.
Как правило, такие сны он всегда рушил сам. В какой-то момент эта идиллия шла трещинами, картина разрушалась, и он метался в абсолютной темноте, кричал: “Хватит! Это всё неправда!”. Его разрывало изнутри, потому что так никогда не будет. Потому что чёртов Шоу убил его мать за возможность посмотреть, как еврейский мальчик, отказавшийся от шоколада, будет сминать силой мысли железные ящики с папками и каски на головах солдат. Потому что чёртов Шоу испоганил ему жизнь и целью её сделал только собственную смерть. Теперь Эрику, в общем-то, неважно, что будет после и будет ли вообще. Может, убив Шоу, он заодно умрёт и сам. Главное – успеть. Главное – увидеть, почувствовать, как Шоу сыграет в ящик, прежде чем отдать душу Дьяволу. Потому что к Богу после всего содеянного он уж точно не попадёт. Да и нужно ли ему туда?
Просыпаясь и открывая глаза, Леншерр уже не напрягся, когда почувствовал присутствие другого мутанта в комнате.
-Только не говори мне, что опять уловил мои образы, - он устало потёр глаза. Какой прок во сне, если после него ты чувствуешь себя ещё хуже, чем до него? Он был разбит. Подавлен. Опечален. И глаза опять слезились. “Мир – это не для меня”. Так он скажет потом Чарльзу. Только ни он, ни Чарльз об этом пока не знали.
-Не скажу, - он буквально чувствовал вымученную улыбку Ксавье, хотя не видел её. Условная темнота слегка расплывалась перед глазами.
-Не скажешь, но так и есть? – уточнил Эрик.
-Честно говоря, мне просто не спалось, - виновато объяснил телепат.
-Может, ты не будешь так нагружать себя? Взаимодействие с Церебро негативно на тебе сказывается, - нахмурившись, заметил Леншерр.
-Ты не сыграешь со мной в шахматы?
Вот так это всегда и происходило. Если речь шла о проблемах Эрика, хотя проблема у него на самом-то деле всего одна – Шоу, и он намеревался вскоре с ней расправиться, то об этом можно было говорить часами. Но как только темой становился мазохизм Чарльза, его сумасшествие вследствие неконтролируемого желания найти как можно больше мутантов, чтобы они впоследствии из всех щелей поместья лезли, они тут же сворачивали в сторону. Чарльз сразу же, как искусный запудриватель мозгов, переводил разговор в другое русло. Шахматы в – быстрый взгляд на часы – пол-четвёртого пополуночи. Восхитительно.
-Почему бы и нет, друг мой? – передразнив его, своеобразно согласился Леншерр и встал с кровати. Завтра этот безобидный, как ромашка, и наивный, как ребёнок, профессор снова будет делать вид, что всё в порядке, и внедрять всем окружающим в голову мысль, что у него нет кругов под глазами. Но это ведь не проблема Эрика, правда? Он и со своими снами совладать не может, а уж заставить спать другого человека тем более не в его силах.
Но он был благодарен Чарльзу за то, что тот снова оказался рядом. Сосредоточенность на том, сходить ему ладьёй или слоном, гнала взашей неприятные сны.

[Гость]

3-4

3.
Эрик ищет выход в “зелёном лабиринте”. Он не большой ценитель природы и загадок, поэтому где-то внутри медленно поднимается раздражение. Ему хочется, чтобы стены были из железа, и он мог взмахом руки выстроить себе путь прямо к цели. Так же, как он делал всегда. Всегда шёл к цели напрямую. С Шоу, к сожалению, так не получалось, потому что он очень хорошо скрывался. Приходилось искать его через других, попутно развлекаясь жестокой расправой над ними. Но они это заслужили. Да, определённо, заслужили.
Леншерр касается пальцами листьев и вдруг вскидывает голову, потому что слышит из глубины лабиринта два голоса, зовущие его по имени. Один из них обманчиво-ласковый, со сквозящей в нём улыбкой, другой – полный отчаянья и надежды. И последний кричит, просит:
-Эрик, помоги мне!.. - Чарльз.
Но Эрик не двигается с места, потому что не знает, куда ему бежать. С одной стороны, надо за Шоу. Он гонялся за ним слишком долго, чтобы упускать снова, неважно, уедет Шмидт на “Каспартине”, на Volkswagen’е или на простом двухколёсном велосипеде с глупым детским звоночком у руля.
С другой же, он был обязан Чарльзу за спасение своей жизни. Он не мог просто бросить его, он… привязался к нему. За что, конечно, ужасно себя корил. Нельзя привязываться. Нельзя дорожить кем-то. Потому что всех, кем он когда-либо дорожил, Эрик уже потерял. И не хотел повторения этой боли. Ему итак хватало плохих воспоминаний.
-Чарльз! – кричит он.
-Эрик, помоги мне!.. – снова просит Ксавье, и Леншерр уже срывается с места, как слева доносится знакомый смех, и он меняет маршрут. За первым же поворотом ему видится тень Шоу, но когда он, наконец, достигает его и валит на землю, мужчина растворяется в воздухе, прошептав: “Не туда”. И Эрик понимает, что телепат уже не зовёт его на помощь. Даже мысленно.
-Чарльз! Чарльз! – кричит он, но никто не отзывается. Волна мурашек проходит по спине, Леншерр замирает, не в силах поверить. Ксавье ведь не… он ведь ещё может ему помочь, правда?
-Чарльз!
Эрик просыпается. Он в номере дешёвого отеля. Всё хорошо. Никаких лабиринтов. Они завтра идут в океанариум. Окно открыто. Штора слегка колышется от ветра. Непоследовательно, слегка сумбурно он воспринимает факты об окружающем мире.
Рядом лежит Чарльз. Сегодня он, видимо, слишком вымотался, чтобы ловить образы из чужих снов. Однако вид у него не утомлённый, наоборот, он улыбается. И кажется ещё младше собственных лет. Наивный, глупый, улыбчивый Чарльз, который верит, что люди смогут жить бок о бок с мутантами. Леншерр уже устал объяснять ему, что так не будет. Его нельзя было переубедить, хотя у Эрика был хороший пример. Человеческое клеймо на его руке. Набор цифр, и начинающийся, и заканчивающийся двойкой. Люди не принимали даже существ одного с ними вида. Люди были кровожадными тварями, жаждавшими войн и издевательств, и кое-кто даже эффектно поделил людей на жертв и маньяков, проще говоря, на евреев и немцев. Вскоре же всех разделят на мутантов и людей, и всё станет ещё хуже.
А пока… пока они тут, в номере дешёвого отеля, отдыхают после продолжительных поисков. И Чарльз такой безмятежный. Эрик невольно любуется чертами его лица и хочет защитить его от всех напастей. Так глупо, а ещё это странное тепло, разливающееся в груди при взгляде на него. Эрику хочется, чтобы мир был если не для него, то хотя бы для Ксавье. Чтобы он оставался таким всегда.
Леншерр отворачивается и решает, что в следующий раз, если ему снова приснится этот сон, он побежит в сторону Чарльза.

4.
На этот раз Эрику снится Чарльз. Не Шоу, не мама, не концлагерь и не жуткая, обступающая со всех сторон, поглощающая его темнота. Только Чарльз. И этот сон… ну да, он приятный. В нём нет ничего пугающего, тревожного. В нём нет ощущения, что сейчас случится что-то плохое, хотя Эрик знает, что во всех его снах обязательно случается что-нибудь плохое. Других снов у него, как правило, не бывает. Не считая тех фальшивых картин о счастливой жизни. Жизни, которой у него никогда не будет.
Леншерру снится утро. Утро на кухне поместья Ксавье, где он встречает его хозяина, усаживается за стол и просто следит. За тем, как тот, улыбаясь, готовит кофе, как рассказывает что-то про утопически прекрасный мир – опять эти его глупые надежды на идеальное сосуществование людей и мутантов. И в кои-то веки Эрику не хочется профессора останавливать. Не хочется спорить с ним, снова тыкать в набор цифр на руке, говорить: “Нет, так, как ты говоришь, никогда не будет”. Может, потому, что он понимает – это просто сон. А может, потому, что Чарльз ему всё равно не поверит. Для Чарльза его версия развития событий кажется нереалистичной, она для этого слишком мрачная.
-Ты не учитываешь человеческий фактор, друг мой.
-Именно его, Чарльз, я и учитываю в первую очередь. Человеческий фактор, - обычно отвечает Эрик.
Для него же не выглядит реалистичной версия Чарльза, она для этого слишком сказочно-радостная. Вот прямо так и хочется разрыдаться от счастья, потому что окончание будет в стиле: “И жили они долго и счастливо”. Ну-ну. Может, где-нибудь в параллельной Вселенной так оно и было. Везде висели плакаты с изображением Рэйвен, в своём истинном облике пожимающей руку простому английскому парню, и надписью внизу: “Мы любим друг друга! Мутанты и люди вместе – отныне и навсегда!”, никто не воспринимал представителей более высокой ступени эволюции как экзотических зверьков и никто не хотел их использовать. Но реальность “слегка” отличалась от этой сказки со счастливым концом. Их уже использовали. То же ЦРУ, просто у них, как считал Ксавье, были благие намерения.
Но во сне Эрик об этом не думает. Он просто следит за тем, как Чарльз готовит кофе и ему, протягивает кружку, улыбается. Как он отходит к окну и смотрит на затеявших шуточную драку Шона и Алекса. Он следит за ними с ласковой улыбкой, и ему ничего не надо говорить, чтобы Эрик понял: он мечтает о том, что точно также дети-мутанты смогут играть с обычными детьми. В совершенно обычные игры. И никто не будет это осуждать, никто не будет считать это отклонением, никто не будет бояться и сторониться.
Когда Эрик открывает глаза и боковым зрением видит Чарльза, видимо, с того случая облюбовавшего стул справа от его кровати, он уже не удивляется. Зато удивляется кружке в его руках.
-Я услышал, что ты меня звал, и подумал, что раз уж так, то приду не с пустыми руками, - говорит он и улыбается. Как во сне. Леншерр, не удержавшись, щипком проверяет, правда ли он в реальном мире. Ксавье тихо смеётся, и ему кажется, что лучше этого звука нет ничего на свете. Какая глупая и слишком романтичная мысль, корит себя Эрик, садится на кровати и забирает кружку с вкусно пахнущим кофе, благодарит телепата кивком головы.
Что ж, если он и звал его, то только мысленно, сквозь сон. Повторял его имя, пока наблюдал за ним, стоящим у окна, таким спокойным и уверенным в светлом будущем мутантов. Похоже, телепатический канал у Чарльза был настроен исключительно на него всю ночь и ещё часть утра.
Ксавье почему-то краснеет.

[Гость]

5-1

5.
После того, что было между ними ночью, Эрик боялся утром проснуться в одиночестве. А не заснуть он не смог, потому что был непозволительно расслаблен и счастлив.
Он не помнил, кто сказал “Я тоже” и кто кого первым поцеловал, но потом полетела прочь одежда, и всё было, конечно, неидеально, но ему понравилось. И Чарльз вроде не выглядел недовольным. Устроив голову у него на груди, он вскоре заснул, вот так запросто, видимо, решив отложить серьёзные разговоры на тему взаимности чувств на утро. Или на какой-то другой период времени. Эрик не возражал. Он запустил пальцы в волосы Чарльза, ощущая их мягкость, и подумал о том, что будет грустно с ним расставаться. А не расстаться не получится хотя бы потому, что у них были слишком разные взгляды на будущее. Да и не только на него, говоря откровенно. Ксавье считал, что люди готовы к тому, чтобы узнать правду. Если же нет… Сказав это, он тогда пошевелил в воздухе пальцами и улыбнулся, но в глазах его была грусть. Леншерр же считал, что людям надо считаться с мутантами при любом раскладе. И считаться не в смысле “О, вон урод по улице идёт, сделаю вид, что не вижу”, а считать их за полноценных членов общества. А то и вовсе осознавать, насколько мутанты выше людей. Следующая ступень эволюции, Чарльз, ты сам говорил.
Но пока они были вместе, Эрик чувствовал его тепло, и будущее было послано к чёрту.
Он проснулся от того, что чьи-то тонкие пальцы выводили узоры на его груди. Он улыбнулся, но сначала не захотел открывать глаза. Может, это всё ещё сон? Может, ему приснилась эта прекрасная ночь, и когда он откроет глаза, рядом никого не окажется? Может…
К чёрту все “может” и “я не уверен”!..
-Пишешь формулу моей соблазнительной мутации? – вспоминая рассказы Рэйвен о том, как профессор кадрил девушек, поинтересовался Леншерр. Ответом ему был самый прекрасный звук на свете – смех Чарльза. Он не выдержал и всё-таки открыл глаза. Как раз вовремя, чтобы увидеть широкую радостную улыбку.
-Привет, - просто сказал Чарльз.
И Эрика захлестнуло. Накрыло огромной волной счастье, заставило обнять Чарльза, притянуть к себе и поцеловать. В глазах Ксавье плясали смешинки, к ним примешалась толика удивления, он бормотал что-то ему в губы, наверное, спрашивал, что на него нашло. А он… он был просто счастлив, потому что его ночные страхи не осуществились, не стали реальностью.
А ещё Эрику всё казалось до невозможного правильным. Отчего-то и сердце его, и все другие части тела знали, что когда Чарльз рядом – это правильно. Почему же он сам так долго не мог этого понять?..

1.
Эрик держит ракеты. В нём триумф от убийства Шоу, пусть и достигнутого не совсем самостоятельно, смешивается с триумфом от того, что Чарльз оказался не прав. Его люди не такие прекрасные, какими он хочет их видеть. В каждом вдохе и выдохе его: “Я же говорил тебе, Чарльз. Я же говорил, что всё так и будет”. А ещё в нём бурлит злость. Злость от того, что их хотят уничтожить. Злость, которая позволяет ему удерживать все эти снаряды. Он чувствует каждый из них, чувствует, как много в них энергии, прекрасной, разрушительной энергии. Он медленно разворачивает их в обратную сторону. Кто с мечом к нам придёт…
Чарльз пытается его отговорить. Только выбирает для этого какие-то странные способы. Сначала извращает слова Эрика. “Ты же сам говорил, что мы лучше их”. Затем сообщает о количестве тех кровожадных тварей, что находятся на кораблях, и утверждает, что они “хорошие, честные и невинные”. К чему это уточнение? Это значит, что они виноваты? В чём, интересно знать. В том, что они мутировали? В том, что являются представителями более высокой ступени эволюции? В том, что спасли их от ядерного взрыва?
А затем Ксавье говорит ту фразу, которая одним решительным жестом, словно тряпкой мел с доски, стирает все его сомнения:
-Они просто выполняют приказы.
На мгновение картинка меркнет, и в следующий момент он уже держит Чарльза, который говорит:
-Это не она сделала, а ты.
И всё рушится. Всё ухает в бездну, и в груди у него пустота. Он говорит: “Я не хотел, чтобы мы были врагами” – и горько добавляет в мыслях: “Но предполагал, что так, скорее всего, и получится”…
-Чарльз! – кричит Эрик и вскакивает, распахивая глаза, за долю секунды успев помечтать о том, что увидит знакомую спальню и – боковым зрением – улыбающегося Чарльза. Но Чарльз уже никогда не окажется рядом.

[Гость]

Ох, как грустно все закончилось.
Автор, спасибо за исполнение. Я очень ждала что мою заявку выполнят, и мне очень понравилось.
з.

[alexandra bronte]

Прекрасный текст, огромное спасибо.

[Гость]

Отличный текст, очень вхарактерный Эрик. Спасибо за хорошее исполнение. Грустно получилось, но, увы, правильно.

[Идея]

думала, что несмотря на ангст, конец все-таки будет счастливым...
здорово вышло! Автор, спасибо большое!
3й раз особенно сильно понравился! ну и 5й
н.з.

[Sei]

Автор, что-то у меня ни одной связной мысли, но очень понравилось

Ох, оно сильно, спасибо, автор!

[4ерти]

Очень-очень нравится.

[МЯСИСТЫЕ МОЧКИ ФАССБЕНДЕРА]

спасибо Вам большое за исполнение! Очень впечатлило...ПРосто нет слов

[Coffeewithcinnamon]

Очень хороший текст! Спасибо за него и за этот грустный, но очень правдивый сюжет.

[Mirian Solar]

Пошла читать флафф, он мне сейчас необходим
Автор, спасибо

[tindu]

Безумно понравилось, прекрасное исполнение!
И главное - правильное.
Спасибо вам, автор!

[Hillary Sammis]

хороший текст =)
особенно по душе пришлась 5ая часть ^^

[Тень_]

Есть фики, особенно ПОВы Эрика, после которых вот как раз и хочется разрыдаться и убежать... Потому что жалко, и почему-то Эрика. Потому что написаны по канону фильма, а от этого ещё жальче...
Спасибо, автор. Это грустно, но очень-очень хорошо написано. Спасибо!

[queer deer]

Это было очень проникновенно и правильно. И на последнем предложении я даже расплакалась.
Автор, когда раскроетесь, я скажу вам много приятного за такой неимоверно настоящий, правильный и душераздирающий ангст.
Спасибо вам большое.

Очень сильно, очень грустно и очень канонно

И да, в цитатник, конечно же.

[Verdigris]

шахматы – лишь предлог для телепата, чтобы снова рассказать ему, насколько в корне неправильны его действия. Больше всего Эрика удивляет то, что Ксавье продолжает верить: если часто это повторять, то он изменится.

Эрик, что ты делаешь?!!!!!
Простите)))) Хороший фик)

[стинсон]

это прекрасно

[Gercog]

как все правильно и печально
спасибо вам, автор, пробрало!

[Cpl.Merqury]

о автор, это сильно! спасибо большое
и почему оос, au? ничего такого не увидел

[Ace of Hearts]

-Эрик, помоги мне!.. – снова просит Ксавье, и Леншерр уже срывается с места, как слева доносится знакомый смех, и он меняет маршрут. За первым же поворотом ему видится тень Шоу, но когда он, наконец, достигает его и валит на землю, мужчина растворяется в воздухе, прошептав: “Не туда”. И Эрик понимает, что телепат уже не зовёт его на помощь. Даже мысленно.
-Чарльз! Чарльз! – кричит он, но никто не отзывается. Волна мурашек проходит по спине, Леншерр замирает, не в силах поверить. Ксавье ведь не… он ведь ещё может ему помочь, правда?

В этом месте лично я поняла, что в конце я буду плакать, потому что вспоминая фильм я заранее понимала, что как и здесь Эрик не выберет Чарльза, бросится не в ту сторону, специально вы это сделали или нет, но спасибо вам.
Мне понравилось, это было сильно.
и да, я верю, что такие моменты могли бы иметь место быть.