#Б-8

[X-Men: First Class Non-Kink]

Кто-нибудь из Икс-менов (Скотт, Джина, Гроза или кто-нибудь еще) попадает в прошлое в таймлайн Первого класса и решает исправить ситуацию, убив Эрика, который еще не стал Магнето.

@темы: #Бонус-тур. Х-men, #в процессе

Comments

[Гость]

Заказчик, как вы отнесётесь к тому, что в прошлое отправится мутант не из команды Икс-менов, а просто другой известный нам мутант?

[Гость]

Я ничего не понял.

[Гость]

Анон, не вижу здесь ничего непонятного. Всё ясно и просто))) Хочу проды!
не з.

[Гость]

эээ, и это все?

[Гость]

очень симпатично, с удовольствием читаю
н.з.

[Гость]

Жду проды
н.з.

[bistrick]

Какое замечательное начало!))) Автор, продолжайте, очень прошу!

[waq1984]

Автор прошу напишите продолжение!!!

[Ace of Hearts]

Мама.. а продолжение? мимими ><

Хотя с другой стороны если Магнето умрет.... *паника*

[Гость]

В общем, я заранее прошу прощения у администрации, читателей и заказчика. Тот кусочек, с которого все начиналось, я переделала чуть более, чем наполовину. Замысел за истекшие полгода несколько изменился, а вполощение получило столько пинков от беты, что я обязана была все откорректировать.
Если возможно. я слезно прошу администрацию их удалить и клянусь никогда так больше не поступать.

Исполнение № 1 с самого начала. Слов 15752

Часть 1

1

В школе для одаренных детей профессора Ксавьера царила тишина. Она расползалась по особняку от подвала до крыши, проникая через плотно запертые двери и забиваясь в каждую щель. Иногда ее нарушало чье-то дыхание, иногда тихие голоса детей желавших друг другу спокойной ночи, тихий скрип приоткрытой форточки на кухне, пение кузнечика в подвале. И лишь в одном месте владычество тишины было полным. В спальне на втором этаже Скотт Саммерс, сидя на кровати, наблюдал, как медленно мигают красные крупные цифры на электронных часах. Под простым белым корпусом электрические сигналы с усилием прокладывали себе путь от точки до точки, и программа, отрабатывая заложенную последовательность, неохотно мерила секунды - часы задыхались так же, как и Циклоп. Наверное, если бы у него был слух Росомахи, он бы слышал все те звуки, которые нарушали тишину этой ночи, возможно, он бы даже слышал дыхание Профессора под аппаратом жизнеобеспечения. И ему тогда было бы легче, он бы помнил, что жизнь продолжается.
Это была не первая их битва с сильным противником, но впервые он не знал, что ему делать в мире, наступившем после нее. Когда вокруг все гремело, когда враги нападали, он точно знал, что его долг защитить остальных, сделать так, чтобы они выжили.

Теперь задачу «выжить» сменила необходимость «жить», и Скотт не знал, как с ней справиться. После нападения центр Уайт-Плейнс лежал в руинах. Здания с выбитыми окнами, почерневшие от копоти стены, выщербленная кладка и кучи мусора вокруг – вот что видели жители вместо привычной блестящей Хай-стрит. Туда уже согнали технику, и многочисленные бульдозеры, тракторы и миникраны – все как один оранжевого цвета – сновали туда-сюда, расчищая завалы. С высоты птичьего полета они были похожи на муравьев, трудолюбиво восстанавливающих свое место обитания после того, как его разрушило ради своей забавы высшее существо.

Особняк, на который напали одновременно с городом, выстоял благодаря системе защиты. «Школа Профессора Ксавьера почти не пострадала», - говорили в новостях, демонстрируя целый фасад дома и лишь мельком показывая разрушенное крыло. Как будто потери измерялись количеством выбитого кирпича, а не тишиной опустевших комнат!
Если бы Профессор был здоров, он бы знал, что делать, он указал бы путь, по которому идти дальше. Но во время последнего столкновения, он попробовал прикрыть Магнето и сейчас лежал в медицинской палате – спокойный и безучастный - не реагируя на внешние раздражители.

Скотт не понимал, почему все относятся к этому так спокойно. Гроза сновала по дому, размещала учеников, проводила занятия, будто ничего не произошло. Росомаха куда-то уехал «кое-что проверить», опять бросив их, когда они нуждались в помощи. Зверь пропадал на каких-то важных встречах, словно было что-то важнее обрушившейся на них трагедии. И даже Джин, его Джин, когда не наблюдала за профессором, преподавала ученикам, словно не замечая ни обвалившегося крыла, ни выжженного парка. Они почти не разговаривали. Она сначала попыталась, но он оборвал ее простым «все в порядке» и теперь старался ложиться до того, как она возвращалась в комнату. Она приходила, тихо устраивалась на кровати рядом и забывалась сном, а он до утра не смыкал глаз, давясь этой тишиной.

В этот раз он дождался, когда Джин придет и за его плечом раздастся ровное спокойное дыхание. Потом тихо поднялся, оделся на ощупь и, захватив лишь легкую ветровку, выскользнул из комнаты.
Он не знал, что как только дверь закрылась за ним, Джин открыла глаза, но не стала его останавливать.



Скотт тихо спустился в гараж, не встретив никого по дороге. Забрал мотоцикл и стрелой вынесся на улицу. Он не знал, сколько времени он колесил по дорогам - в его памяти все слилось в одно смазанное пятно, вобравшее в себя цвета и формы. Он не хотел останавливаться. Он жадно впитывал в себя рык мотора, вибрацию машины и свист воздуха, чувствуя себя, наконец, немного живым. Он несся бы и несся вперед, пока хватает бензина, но темное препятствие, вдруг возникшее на пути, заставило его резко затормозить. Когда сердце перестало колотиться, а в ушах стих надсадный стон сработавших колодок, Циклоп огляделся. Его рука на руле рефлекторно сжалась. Он приехал к развалинам Торговой Галереи. Сюда пришелся удар лазерами, и здание, построенное много лет назад, не выдержало потоков энергии, которые уничтожили стекла и бетон.

Бросив мотоцикл, Скотт пошел внутрь. Он и сам не знал, зачем он это делал. Зачем смотреть на эти осыпавшиеся перегородки, покалеченные чаши фонтанов, зачем искать отметины и вспоминать по ним, что именно здесь происходило. Вот туда, где вход засыпан полностью, попала молния Грозы и лишила нападавших возможности выбраться на улицу. А тут видны выбоины – сюда молотили люди из своих автоматов и пулеметов, оружия, практически бессильного против иной формы жизни, но они сказали: «Это наш город, и мы будем его защищать». Храбрость и гордость. Магнето назвал это глупостью.

Это имя заставило его пнуть в бессильной ярости обломки на полу. Нога, не встретив сопротивления, легко прошла через пыль и камешки, отбросив их по сторонам. Скотт мог понять желание Профессора защитить свои учеников, своих друзей или мир на планете, но он не собирался, не хотел понимать, почему вдруг Профессор, рискуя своей жизнью, попытался спасти их заклятого врага, который наверняка был причастен к этому нападению. Скотт слышал что-то о том, что когда-то, в молодости, они были друзьями, но с тех пор прошло много времени…. И сейчас Магнето был жив и здоров и собирал, наверное, себе новую армию, чтобы воспользоваться бедственным положением людей Икс, а Профессор не умирал, но и не жил в своей постели! Из глубин души вылезло что-то темное, схватившее когтистой лапой сердце. «Если бы его не было. Если бы я мог что-то изменить», - подумало оно.

Саммерс снова пнул ногой камень. Он ничего не мог сейчас, как ничего не смог и раньше. Он, лидер мутантов, постоянно опаздывал. Не успел предотвратить нападение, не успел предупредить учеников в особняке, не успел спасти Профессора. И у него всегда было оправдание: то враги задержали, то не зависящие от него обстоятельства. Даже его совесть осознавала всю весомость этих причин и держала рот на замке, бросив его в чертовой тишине в одиночестве.

- Пришли сюда предаваться печали? - раздался хриплый голос, и Саммерс вздрогнул, не понимая, он действительно ли он услышал эти слова или это было всего лишь эхо его собственных мыслей.

Вслед за словами раздался кашель, будто произнесший их подавился следующей фразой. В паре шагов от Саммерса стоял совершенно реальный человек. Нежданный пришелец маячил в темноте белым пятном. Белые туфли, белые брюки клеш, белая водолазка с объемным воротником, из которого торчала тонкая шея. Короткий бушлат, висевший на плечах, тоже казался светлим. Лицо без возраста: так бывает в старости, когда в шестьдесят лицо застывает восковой маской, оставаясь неизменным до самой смерти. Старик дернул за воротник водолазки, будто тот мешал дышать.

[Гость]

2

- Мутанты… ветвь эволюции. А поведение не изменилось. И зачем только вам новая комбинация генов, если мозги остались прежними.

- Здесь не стоит ходить в такое время, - угрюмо бросил Скотт. – Здесь еще может быть небезопасно.

- Вы про моих инопланетных друзей, мероприятие которых закончилось не слишком успешно? Не думаю, что кто-то из них здесь остался. Если же вы вдруг имели в виду преступные элементы человеческого происхождения, то вы же меня от них защитите, молодой человек?

Если бы Скотт услышал подобное пару дней назад, он бы среагировал мгновенно: задержать, допросить, отдать под стражу. Сейчас понимание приходило медленно. Инопланетные друзья? Ну да, ходили слухи, что с пришельцами видели какого-то человека. Тогда они от этой информации отмахнулись. Неудивительно – всегда кто-то хочет сотрудничать с захватчиками. Если это не высокопоставленный военный чин, то и неопасно. Скотт нахмурился, прогоняя апатию.

- Кто вы и что вам нужно?

- Неважно, кто я. Но мне действительно кое-что нужно от вас.

- Если вы хотите гарантий безопасности, то не мне это решать. Вас будут судить люди. И я бы не надеялся на их снисхождение после того, как вы изменили своему виду.

- Я не служу своему виду, поэтому я не могу ему изменить. Я служу знаниям, – очень строго поправил его мужчина. Скотту показалось, что вместо глаз у него пустые туннели. – Эта древняя раса по развитию обогнала нас на столетия. А вы о каких-то бессмысленных высоких материях. Но перейдем к делу, мы отвлеклись.

Мужчина зашагал из стороны в сторону, бормоча под нос какие-то фразы. Про Скотта он, казалось, совершенно забыл. Неожиданно он остановился

- Насколько я понял, у вас есть некоторые претензии к мутанту по имени Магнето. Думаю, что, несмотря на ваши недавние совместные действия, претензии не исчезли. Вряд ли вы будете удивлены, если узнаете, что у меня они тоже есть.

- Послушайте... – ненавистное имя хлестнуло по нервам.

- Хватит меня прерывать! - внезапно закричал старик. Этот крик вырвался из его горла клекотом хищной птицы, и он тут же схватился за шею.- Я хочу предложить вам сделку! Я могу отправить вас в прошлое, где вы убьете Магнето! А вы меня прерываете! – продолжал кричать он. Он хотел добавить что-то еще, но тут его скрутил приступ кашля. Он кашлял и кашлял, не переставая, несколько минут. Он кашлял и одновременно протягивал руку к Скотту, словно опасаясь, что тот уйдет. В этом было что-то отчаянное и жалкое одновременно. Этот человек безумен, думал Скотт, он преступник. Однако желание узнать, что он скажет дальше, как ядовитый плющ, уже заплело его ноги.

- Не существует таких мутантов, которые могут играть со временем. Это невозможно.

- Невозможно – это определение того, что превышает наши возможности, - яростно зашептал старик. Его приступ кашля прошел, оставив после себя тяжелое, с присвистом дыхание. – У других рас другие возможности.

- У них есть такие способности? – Скотту стало не по себе. Несмотря на то, что они победили, они до сих пор ничего не знали о своих врагах, которые появились и ушли внезапно и без объяснений.

Собеседник Скотта презрительно скривил губы

- Какой прок мне был бы помогать им, если бы речь шла о способностях, которыми не может воспользоваться человек. Техника, конечно.

- И вы думаете, что я вам поверю?

- Вам не нужно верить. Достаточно надеяться и хотеть чего-то невозможного. Например, предотвратить неминуемую смерть какого-то дорогого человека, - старик смотрел прямо Скотту в глаза, и, видимо, разглядев в них что-то, расплылся в улыбке.

- А вы ведь хотите, молодой человек, страстно хотите. Конечно, вы можете пойти на поводу своего здравомыслия и отказаться. И тогда будете всю оставшуюся жизнь мучиться кошмарами, представляя: а что если? Вам будут сниться сны, где у мертвых есть голоса, но, проснувшись, вы будете находить лишь могильные плиты и молчание.

Слова мужчины падали, как семена в землю. И она была плодородной. Она была плодородной! Скотта уже мучили кошмары, и он уже видел достаточно могильных плит.

- И как это будет выглядеть?

- У вас будет семь дней на то, чтобы убить Магнето...

- Это слишком мало

- Да помолчите вы…- снова вспыхнул старик, но тут же понизил голос, опасаясь нового приступа кашля. - У вас будет семь дней, и если вы не справитесь, то лучше даже не беритесь. Я найду другого, более способного.

Мужчина достал из кармана какой-то предмет. С точки зрения Скотта эта штуковина больше всего походила на простой монолитный куб.

- Я активирую это, вас перенесет в прошлое. У вас там будет семь дней. Когда эти семь дней истекут, вас вышвырнет сюда, где бы вы не находились и чем бы вы не занимались в этот момент. Поэтому постарайтесь уложиться до этого срока. Я буду ждать вас.

Скотт смотрел на этого шарлатана с игрушкой в руках и думал об истории, которая могла измениться из-за его действий. О последствиях, о своей ответственности перед своим миром. Однако все эти мысли не находили отклика в душе. Если он поступит правильно и сдаст этого человека властям, его накажут, и ничего не изменится. Наказание виновных не возвращает погибших. Зато его согласие могло все изменить. Он бы все исправил. И чего стоит жизнь Магнето, по сравнению с жизнями всех погибших по его вине, по сравнению с жизнью Профессора. По сравнению с этим даже его жизнь ничего не стоила.

- Хорошо. Я согласен.

*

[Гость]

3

Очнулся Саммерс от того, что по его лицу кто-то ползал. Что-то ткнулось в нос, защекотало щеку. Он резко поднялся, одновременно быстро проверяя, на месте ли визор. С его лица свалилась крыса, возмущенно пискнула и, задев по дороге пустую банку с нарисованным на боку абрикосом, нырнула за мусорный бак. Легкое движение крысиного хвоста оказалось той соломинкой, которая перешибает спину верблюду. С вершины горы мусора, торчавшего из бака, свалилась картонная пачка из-под кукурузных хлопьев. Вслед за ней, покачавшись немного, упал плотный пакет. Раздался звон битого стекла, и под пакетом медленно стала образовываться темная лужа.

Рядом с баком, за которым спряталась крыса, стояло еще два таких же, наполненных до краев разнообразным мусором. Все три железных брата-близнеца ютились на крошечной площадке не больше пяти метров в длину и ширину, зажатой с трех сторон стенами. Одна из них – прямо перед Саммерсом – была темно-бордового цвета высотой в четыре этажа. Вделанная в стену светло-зеленая дверь выходила на небольшое крыльцо с высокими поручнями. Сбоку от двери кто-то написал белой краской: «МЕСТО ДЛЯ ЧЕРНАМАЗЫХ». Сразу под этой надписью шла еще одна, обращенная, видимо, к первому автору: «Я УРОЮ ТЕБЯ УЭББ». Обычная мусорка посреди жилого квартала. Даже чуть более аккуратная, чем те, что Саммерсу приходилось видеть. Но это не отвечало на вопрос: где он, черт возьми? Затылок ныл, как от сильного падения, и в памяти ретроспективой начали всплывать события этой (а этой ли?) ночи. Гонка по ночным улицам. Одиночество. Развалины.

Из-за бака высунулись две крысиные мордочки. Затем одна крыса, посмелей, выползла вперед и села на задние лапы, внимательно наблюдая за чужаком, который вторгся на их территорию. «Чего расселся? - будто спрашивала она. – У тебя тут дела есть». Помотав головой, Скотт оперся рукой о землю. В ладонь впился осколок стекла, и острое неприятное ощущение махом вернуло ему все воспоминания. Разговор со стариком на ступеньках Галереи. Ему предложили сделку. Он согласился. И что теперь?

В этот момент светло-зеленая дверь открылась, и на крыльце появилась девушка в форменной белой блузке и короткой юбке с зеленым платком на шее. На голове у нее красовалась кокетливо заколотая набок беретка, а в руках болтался черный пакет.

- Чего тут толчешься? – проходя мимо него к бакам, бросила она. – Что, мест других нет? А ну пошел отсюда. У нас здесь порядочный магазин,
Лицо у девушки было усталым, а голос – простуженным. Она отчитывала его монотонно и равнодушно, как человек, которого правила обязывают делать глубоко безразличную ему работу. По дороге назад к двери она опять заговорила.

- Ночлежка на соседней улице. Нечего тут по бакам шарить, грязь разводить, не наубираешься потом за вами.

Девушка даже не оглянулась, чтобы проверить, послушался ли он ее. Но скрежет замка двери призван был продемонстрировать бродяге, что меры предосторожности она на всякий случай предприняла.

«В вас перенесет в прошлое. У вас там будет семь дней». Семь дней. Скотт не представлял, сколько уже прошло из отпущенного ему времени. Оставалось надеяться, что немного. Он запрограммировал свои часы на обратный отсчет. Теперь все его действия должны подчиняться лишь одной цели.

Отряхнувшись и приведя в порядок одежду, Скотт решил обогнуть здание по периметру. Он шел мимо бордовой стены вперед, к свету шумной улицы, и с каждой секундой ощущение узнавания разбухало в его груди все сильнее. Когда он завернул за угол и оказался возле главного входа, он был готов поклясться, что находится возле того же торгового центра, на развалинах которого он сидел всего несколько часов назад, - или возле точной его копии.

Остановившись перед обещавшей скидки витриной, Скотт оглянулся по сторонам с новым интересом. Он старался охватить взглядом все: дорогу, людей, здания вокруг, впитать в себя все ощущения, смотреть не только глазами. Все вокруг казалось знакомым, только немного иным, смутно изменившимся. Линии зданий словно стали мягче, надписи округлее, у людей были какие-то другие лица.

Мимо него быстрым шагом прошла женщина. Короткая пушистая стрижка, юбка клеш по колено, белая блузка с пышным рукавом. На другой стороне улицы болтали две девушки, похожие чем-то друг на друга, как сестры. На обеих треугольные платьица с геометрическим рисунком розово-оранжевых цветов, обе - в серебристых сапожках. И даже стрижки у них были одинаковыми – короткое каре, с кончиками прядей, подвернутыми к скулам. Переходившая дорогу женщина средних лет в платье, как у Джекки Кеннеди, крупных искусственных бусах, как у Джекки Кеннеди и с прической, как у Джекки Кеннеди, презрительно фыркнула в их сторону, поправив рукой, затянутой в короткую перчатку, большие очки.

- Неужели не провалился?

- Шутишь! Ты бы знал, сколько я готовился, чтобы попасть в UW! – к переходу направлялись два молодых человека в щегольских костюмах и белых рубашках с узкими воротничками и узкими галстуками.

Через перекресток пронеслась машина, какая-то рубленная, вытянутая и неуклюжая, будто спешившая прямо из прошлого в его продвинутый век. Пока он провожал ее взглядом, прямо на него вырулил небольшой фургончик, притормозил и резко засигналил. Саммерс машинально отскочил в сторону и только тогда понял, что стоит прямо на месте для парковки. Из фургончика – такими, наверное, пользовались еще в довоенные годы - выпрыгнул пожилой мужчина в широкополой шляпе и с сигарой в зубах. По обеим сторонам его рта висели роскошные усы, такие же желтые от табака, как и крупные зубы, которые водитель оскалил в укоризненной улыбке.
- Эй, парень, ты чего на дороге встал? Жить надоело? Понадевают очков новомодных и вообще по сторонам не смотрят.

На Саммерса будто что-то обрушилось. Его взгляд выхватывал фигуры людей, отмечая мелкие детали, сравнивая с тем, что он знал и видел, сличал и вспоминал. Мир закрутился перед глазами, его настигло мучительное ощущение, что еще немного – и по зернистому сероватому кадру поползут вертикальные полосы, а в ушах зазвучит музыка, которая всегда сопровождает старые фильмы.

- Сейчас какой год? - вырвался у него мимо воли вопрос.

- Шестьдесят второй, - водитель нахмурился, но ответил.

- А где я?

- Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк. И стоишь ты сейчас на его главной улице перед Торговой Галереей, - мужчина вытащил сигару изо рта и согнутым указательным пальцем приподнял шляпу. - Слышь, парень, может тебе позвать кого?

- Нет, нет, спасибо, - Скотт продолжал присматриваться, не веря и одновременно веря своим глазам. Вот что подспудно тревожило его раньше - прически, лица, не могущие принадлежать его современникам, надписи на витринах, похожие на те, что его окружали его всю жизнь, и все равно другие. Теперь он не просто смотрел, а видел – и принимал, понимал происходящее. Он был на Хай-стрит. За его спиной высилась Торговая Галерея, где через несколько десятилетий развернутся жестокие бои. Напротив стоял магазин «Александер», рядом «Блуминдейл» - не изменившиеся практически ни на йоту, как красочная иллюстрация к неофициальному девизу Уайт-Плейнс: «Город, который не меняется годами».

Скотт Саммерс был все там же, где встретил ночью того человека. Он действительно перепрыгнул на несколько десятилетий назад. В 1962 год.

*

[Гость]

4

Май в 1962 году выдался сумасшедшим. Его запахи кружили головы парфюмерам, высокое небо пленяло художников, великолепие расцветающей природы вдохновляло поэтов, но Чарльз с Эриком замечали, пожалуй, лишь отсутствие тени на выложенной брусчаткой аллее. Эта часть парка была засажена пирамидальными липами, и их ветви не могли служить препятствием для теплого весеннего солнца. Чарльз, энергично жестикулируя, отстаивал свою теорию воспитания юных мутантов.

- В Уайт-Плейнс открылся новый развлекательный центр: что-то вроде универмага с аттракционами. Говорят, он завоевывает безумную популярность. Нам надо сходить туда вместе с детьми.

- Зачем?

- Им нужно отдохнуть и узнать друг друга получше. К тому же, там интересно. Только представь, они поставили там поющий фонтан, фонтан с подсветкой. И двигающиеся статуи, которые рисуют на воде, если бросить в них монетку.

- По-моему, одному молодому профессору не терпится туда попасть.

На живом лице Чарльза отразилась целая гамма эмоций, сменившаяся беспечной улыбкой.

- Вообще-то, да, - обезоруживающе признал он. - Но сейчас не это главное. Мы собрали людей, которые не имеют между собой ничего общего, вырвали их из привычной жизни и пытаемся научить их доверять друг другу. Общий отдых поможет им научиться этому.

- Общие тренировки тоже неплохо справляются с этой задачей.

- Им нужно понять, что за стенами этого дома существует громадный волнующий мир, от которого нельзя отказываться.

Леншерр собрался заметить, что этому громадному волнующему миру достаточно любого повода, чтобы самому отказаться от них, если он узнает об их существовании. Однако лицо Чарльза светилось такой неподдельной радостью, что Эрик промолчал. В конце концов, рассеять иллюзии он успеет всегда. Так почему бы не дать Чарльзу еще немного порадоваться своим надеждам?

В конце аллея раздваивалась. Две узкие тропинки разбегались в разные стороны, а впереди дорогу перегораживало высокое дерево, за которым плотной стеной рос кустарник. У дерева была темно-красная красивая кора, и все оно было усыпано бледными цветами.

- Это вишня. Ее посадил еще мой дед, - Чарльз погладил шершавый ствол. - Мечтал, что она вырастет, начнет плодоносить… А я представлял, как построю на ее ветвях домик и буду ночевать там с книжкой, а поутру вылезать из постели и лакомиться ягодами.

- И как?

Чарльз смущенно пожал плечами.

- Не вышло. Она до сих пор сбрасывает завязь. А мне дали понять, что домик на дереве не соответствует положению наследника семейства Ксавьеров. Но знаешь, я все равно каждый год жду появления вишен и достаю старые чертежи.

- Если ты все же построишь домик, мы поселим там Баньши.

- Не раньше, - закинув руки за голову, Чарльз рассмеялся, - не раньше, чем я воплощу в жизнь свою детскую мечту.

Эрик тоже рассмеялся, как-то странно глядя на него, и Чарльз не стал отводить глаза, ставя одновременно крепкий-крепкий блок, чтобы невзначай не услышать ни единой мысли. Ну, имеет же телепат право хоть раз не знать того, что на самом деле думают о нем окружающие, а просто догадываться, как обычный человек?

- Хорошо, ты меня убедил. Мы пойдем в этот развлекательный центр

*

Мужчина с сигарой уже давно ушел, разворачивая в руках мятую бумажку, а Скотт все стоял на том же месте, пытаясь понять, что делать дальше. Почему он решил, что оказался в прошлом своего мира? Разум продолжать задавать вопросы, но Скотт решил довериться чувствам. В конце концов, вся ситуация так далеко вышла за грань разумного, что прежние рассудочные суждения можно было с легкостью отправить на свалку. Итак, предположим, что он оказался в своем мире. В таком случае, недалеко от Уайт-Плейнс находится Уэсчестер. Остается узнать, там ли Профессор, известно ли ему про мутантов и встретил ли он уже Магнето…

При всей кажущейся ясности, план казался на редкость бредовым.

Прямо перед ним собиралась стайка девчушек. Все как на подбор тонкие тростиночки в ультракоротких платьях. Одна из них посмотрела на него громадными глазами и густо покраснела. Никто не отшатывался от него, не тыкал с испугом или отвращением пальцем в визор. Здесь не надо было прятаться. Для людей вокруг он был не мутантом, а, скорее, экстравагантным поклонником таланта Андре Куррежа. Та же девушка снова подняла на него взгляд и застенчиво улыбнулась. Захихикав, одна из ее подружек что-то быстро зашептала ей на ухо, от чего девушка покраснела еще больше. Скотта опять настигло ощущение, что он смотрит старый фильм. Все казалось слишком нереальным, слишком простым и чистым, словно мир вокруг лишь вступал в свою весну, не ведая ни страхов, ни печалей.



…- Все, больше я не понесу, Рейвен, даже не уговаривай! – раздался протестующий крик, и тут же кто-то налетел на Скотта сзади. Какой-то рыжий паренек, увешанный пакетами, как рождественская елка гирляндами, пытался сохранить равновесие и ничего не обронить.

- Осторожно! Баньши, ну, какой же ты! - девушка – хорошенькая блондинка – засмеялась, прикрывая рот рукой. Потом, подбежав, подхватила под локоть. - Давай помогу.
- Простите, он вас не заметил, - этот голос заставил Саммерса вздрогнуть. – Он слишком увлекся спором.

Перед Скоттом извинялся Профессор. Нет, еще не Профессор - Чарльз Ксавьер. На ногах, с шевелюрой и светящимися глазами. Засунув руки в карманы брюк, он с весельем наблюдал за попыткой Баньши выпутаться из пакетов.

- Ну, мы идем или нет? – мимо, не останавливаясь, прошел накачанный крепыш, даже не взглянувший в их сторону. Ксавьер и девушка с рыжим тинэйджером присоединились к нему через секунду. Высокий худой юноша в очках, видимо, был в их компании пятым. Перед самым входом в Галерею он забрал из рук рыжего пару пакетов.

А потом Скотт застыл второй раз. Его аккуратно обошел высокий статный красавец. Темные брюки, темная водолазка, кожаная куртка. Очень характерный мягкий шаг бойца. Скотт научился отличать такие. Небрежная манера двигаться, от которой веет сдержанной силой. И один взгляд. Короткий, оценивающий, не задержавшийся на нем ни одного лишнего мгновения.

Саммерс пошел следом только, когда за этим мужчиной захлопнулись двери Торговой Галереи. Судьба благоволила ему, давая возможность махом решить все проблемы. Было это колдовство или неслыханное везение – неважно. Скотту выпал шанс, который он не собирался упускать. Он вспоминал куртку и водолазку, высокую фигуру, холодный взгляд. У Профессора прежним остался голос, у Магнето – глаза. Его враг был перед ним. И в этот раз он не собирался опаздывать. Он уже знал, как ему надо поступить.



Галерея показалась ему еще громадней, чем Скотт помнил ее в будущем. В ее интерьере архитектор решил сымитировать городскую улицу. По центру вилась пешеходная дорожка, огражденная невысокими кирпичными заборчиками. Через каждые пару метров стояли лавки с мусорными урнами по краям, в которые отдыхающие дети с мамами сбрасывали обертки от мороженого и хот-догов, а скучающие отцы – окурки и пустые пачки сигарет. Над лавками гостеприимно шелестели кронами деревья в громадных горшках. На поворотах этой игрушечной торговой улицы можно было увидеть зажженные фонари с привинченными к ним стальными указателями с названиями отделов.

Они прошли, не останавливаясь, весь первый этаж с модной одеждой, обувью и детскими игрушками. Покупателей и просто отдыхающих становилось все больше, и Скотту даже не приходилось тратить усилий, чтобы спрятаться в толпе. Однако в конце пролета, где располагались самые дорогие магазины с пугающими для большинства людей ценами, он уже не мог чувствовать себя в безопасности. Когда Профессор и его спутники остановились, недоуменно оглядываясь, у самой стены, Скотт быстро нырнул в бутик мужской одеждой.

- Вам чем-нибудь помочь? – возле него немедленно материализовался кругленький продавец, за спиной которого маячила брюнетка с красной лентой в шикарном начесе. – Если хотите, мы можем вам предложить…

Скотт замотал головой, стараясь не выпускать из виду самого высокого парня, который служил прекрасным маяком.

- Здесь, я нашла! – закричала вдруг блондинка, сумев заглушить даже щебет продавца. Скотт все никак не мог сообразить, кто она такая, - Сюда, Чарльз.

Они свернули направо. Скотт выскочил из бутика и успел добежать до того места, где они стояли, как раз когда макушка высокого парня скрывалась в полу небольшой ниши справа.

В нише оказалась винтовая лестница. Она шла вниз крутым изгибом, у подножья которого можно было рассмотреть громадную клумбу с красно-зелеными цветами. Видимо, именно ее сменил потом эскалатор. Спускаясь, Саммерс с любопытством оглядывался. В его время нижний этаж принадлежал машинам и мотоциклам разных моделей. В воздухе витал запах больших денег, и искусственный свет отражался от отполированных металлических боков. В 1960-х здесь, оказывается, пахло влагой и цветами. Потолок, отделанный синей плиткой, имитировал небо, зеленые растения, высаженные в причудливом порядке, превращались в какой-то лабиринт. Профессора и Магнето нигде не было видно. Скотт наугад пошел направо. Буквально через несколько метров он попал в небольшое помещение, служившее, видимо, чем-то вроде справочного центра. На стенах были развешены плакаты, которые схематично рассказывали о поясах земли и этапах развития растений. Еще несколько пестрели изображениями растений с надписями. Судя по ним, здесь были кувшинки в каком-то бассейне, ананасы, геликонии и драцены. Дальше Скотт не стал читать. Эти названия звучали для него как заклинания на неизвестном языке.

Кроме него в помещении был лишь мужчина невысокого роста с маленькой девочкой. Мужчина привлекал внимание своим щегольским видом. Из-под его расстегнутого жакета неру виднелся жилет, белоснежная рубашка и тонкий галстук. Брюки из какой-то даже на вид дорогой ткани и узкие остроносые ботинки дополняли его облик. Рядом с мужчиной стояла девочка лет пяти-шести в красно-белом платьице. На ножках у нее были туфельки на крохотных каблучках, надетые на белые гольфы, один из которых сполз до середы щиколотки. Левой рукой девочка держала за ухо розового кролика, а правой время от времени подносила ко рту чупа-чупс, облизывая конфету сбоку. Именно она обратила внимание на Скотта.

[Гость]

5

- Папа… Па… - затеребила она отца. – А тут дядя.

Мужчина оторвался от длинного перечня местной флоры, который читал с очевидным интересом.

- Пришли посмотреть на растения? - спросил он Скотта, дружелюбно улыбнувшись и слегка сдвинувшись, как бы освобождая место перед плакатом.

- Я… Нет.

- Значит, на фонтаны. Наука сдает свои позиции перед напором развлечений, - мужчина картинно всплеснул руками и подмигнул. – Это дорожка налево от входа. А вы пошли по правой стороне.

Скотт поспешил обратно. Правая тропинка, выложенная деревянными плашками, была уже. Взрослому мужчине здесь едва хватало места, чтобы пройти, не задевая ветки растений. От всей этой зелени перед глазами рябило, поэтому Скотт пропустил момент, когда заросли закончились, и он практически вывалился на открытую площадку. Заметив на противоположной стороне группу людей, он отступил назад. Пока они никуда не торопились, у него было время осмотреться.

Если за Скоттом оставалось царство зелени, то перед ним раскинулось царство воды. Границей между ними служили два кольца фонтанов самых причудливых форм и расцветок. Большое кольцо состояло из фигур, среди которых узнаваемыми были только морские коньки, слоны и дельфины. С ними чередовались обычные фонтанчики, традиционность дизайна которых компенсировалась буйством подсветки всех цветов радуги.

Второе кольцо образовывали пять мужских скульптур. У ног мужчин располагались небольшие озерца воды, куда стекала вода из их причинных мест. Из соображений морали администрация Галереи прикрыла эти места тряпками, которые промокли насквозь, подчеркивая то, что должны были скрыть.

Место в центре площадки занимал фонтан в виде парохода. Корпус из красных досок, бело-желтые каюты, веселенькая голубая труба, медленно крутящееся колесо и струйки воды, льющиеся из каютных окошек – эта увеличенная в несколько раз игрушка наверняка приводила ребятню в восторг. Рядом пристроилась продавщица с лотком хот-догов. Она словно сошла с рекламных плакатов: светлые короткие кудри под Монро, алые губы, пышные формы и неизменная улыбка. Сейчас, правда, она растрачивала ее впустую. Кроме Профессора и его учеников, которые не обращали на нее внимания, вокруг не было ни души.

А ведь действительно. Ни праздных гуляк, ни парочек, ни детей, которых родители привели сюда в награду за хорошие оценки в школе. Скотт слышал только журчание воды и шелест листвы под дуновениями того, что было настроенной системой вентиляции. В эти звуки вплетались неразборчивые голоса, но долетали они от группы людей, которых он преследовал. Значит, из посторонних только мужчина с дочкой в противоположном конце этажа и девушка за лотком.

Удача, будто подыгрывая, подмигнула ему снова. Продавщица украдкой кинула взгляд на часы и почти бегом направилась к дальнему проходу между фонтанами, на ходу снимая фартук. Светловолосый коренастый паренек сел в этот момент на бортик фонтана, а остальные окружили его, занятые разговором. И только Магнето оказался немного в стороне.

Скотт облизал пересохшие губы. Один удар мог решить все.

*

- Посмотрите, как здесь интересно, - несмотря на то, что их затея обернулась полным провалом, Чарльз умудрялся держаться уверенно. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и восхищенно осматривался по сторонам.
- Угу, - мрачно подтвердил Алекс.



Начиналось все неплохо. Когда Чарльз сообщил, что они отправляются в главный окружной город Уэсчестера Уайт-Плейнс, Рейвен засияла и заявила, что это лучшая идея из всех, которые только можно придумать. Алекс пожал плечами, не разделяя ее бурных восторгов. Баньши было все равно куда ехать, лишь бы выбраться из дома. А Хенк – Эрик не расслышал точно, но Хенк, кажется, сказал что-то про какой-то музей.

Дорога заняла чуть меньше часа. Чарльз вез Алекса и Баньши. Эрик – Рейвен и Хенка, который почему-то предпочел забраться на неудобное переднее сиденье вместо того, чтобы сесть рядом с девушкой.

Она выпорхнула из машины первой. Эрик даже подумал, что будь ее воля, она скрылась бы за дверями большого универмага, не дожидаясь остальных. Спустя минуту, когда он рассмотрел, что представляет собой главная улица Уайт-Плейнс, он едва не смеялся в голос. Ему стало понятно, что утром вызвало такой восторг Рейвен. От магазинов здесь было не продохнуть – «Александер» и «Уоллок», «Бергоф Гудмен» и «Блумингейл», «Нордстром», «Мэйси», «Сирс», «Берлингтон Коат»…. Их витрины сияли и искрились, предлагая женщинам платья, верхнюю одежду, драгоценности и шляпки. Если для женщин существовал специальный рай на земле, то это были его двери.

- Вау, – саркастически заметил Алекс, пока Баньши глазел на сверкающий фасад универмага «Александер» с белой надписью «70% скидки», - вот просто вау.

- Ничего ты в этом не понимаешь! – Рейвен улыбалась. Она обернулась к брату. – Я не взяла с собой денег. Попрошу их записать на твой счет.

- Так где, говоришь, находится твой развлекательный центр с водяными статуями и фонтанами, Чарльз? – на всякий случай уточнил Эрик.

- В конце этой улицы. Четырехэтажное здание.

- Надеюсь, твой счет готов к тяжелым испытаниям?



Когда они, наконец, добрались до Торговой Галереи, разглядывать водяные чудеса уже никому не хотелось. У Хенка и Рейвен не было желания. Баньши устал (в самом начале Рейвен попыталась отдать половину покупок Алексу, но тот агрессивно отрезал: «Я тебе не девка тряпки таскать. Вон, ботаника попроси». Рейвен состроила рожицу, и оставшиеся пакеты тоже достались Баньши). Еще Баньши проголодался, поэтому, как он ни старался интересоваться фонтанами, его взгляд неизменно возвращался к лотку с веселой круглолицей продавщицей, которая время от времени расписывала звонким голосом прелести горячих сосисок, котлет и сэндвичей.

- Вот, например….

- И ради этого мы сюда столько тащились? - Алекс занял место на бортике фонтана-парохода и даже не пытался скрыть свое недовольство. - Тут даже пива выпить негде. Скукотища. Фонтан там, фонтан здесь. Этот поет, этот сверкает. Детский сад какой-то.

- Это достижения культуры...

- Достижения чего? – Алекс с демонстративным презрением уставился на подавшего голос Хенка, - Голые мужики, которые выссут на воде кружочек или крестик, если бросить им в задницу монету? Что я, пидор какой, получать от этого удовольствие? Неудивительно, правда, что тебе нравится.

- Алекс, хватит.

- А может, мы поедим?

На жалобную просьбу Баньши никто не обратил внимания.

Рейвен встала перед Алексом, уперев руки в бока. Ее глаза заблестели.

- Значит, тебе здесь скучно? Тогда езжай в Харрисон.

- Это туда, где весь город один музей обслуживает? Тоже мне, нашла интересное место.

- А ты слышал про Бакаут-роад, которую надо проехать, чтобы попасть к нему?

- Там тоже есть фонтаны?

- Там есть дом Джона Бакаута. Много лет назад он отрубил головы своей жене и всем своим рабам за то, что она путалась с одним из них. Два его взрослых сына даже не пытались остановить его. Просто смотрели и подбадривали папочку. В наказание колдуньи вуду наложили на них проклятие. Они превратили Джона Бакаута и его сыновей в альбиносов, которым нужно есть человеческую плоть, чтобы оставаться белыми. И вот ты подъезжаешь к красному дому. Останавливаешься у глухих ворот. Сигналишь три раза. И оттуда выходят три альбиноса. Они окружают тебя со всех сторон и говорят, – голос Рейвен становился все ниже и ниже: - «Отдавай свое сердце!».

Алекс мигнул. К нему все ближе склонялось бледное лицо с белыми грязными лохмами. Глаза на лице были красными, как кровь. В провале носа зияла пустота. Холодное дыхание коснулось щеки Алекса, когтистая лапа ухватила его за футболку, болезненно оцарапав коже где-то в районе сердца... И Рейвен – уже нормальная Рейвен – захохотала, выпрямляясь.

- Да ты, что, чокнулась, что ли? – Алекс почти орал. Он едва не свалился в фонтан, но не в этом было дело. И не в ее страшилке, несмотря на то, что из-за нее он выглядел полным придурком. Он ведь действительно испугался – и сейчас, с запозданием испугался еще больше, покрываясь холодным липким потом ужаса. Его сила ведь просыпалась. Проснулась, прошлась легкой рябью и улеглась, по странной прихоти не вылившись в убийственные красные кольца, которые могли бы рассечь Рейвен и остальных, как топор кусок мяса.

- Не переживай так, - Рейвен выглядела невинно, - это была шутка.

Эта дурочка даже не понимала!

Хенк покраснел. И этот ботаник тоже не понимал. Но на этот раз повезло. Никто не пострадает.

- Да уж лучше бы мы туда поехали. Интересней бы было.

Алекс спрыгнул с бортика, собираясь пройти мимо Рейвен, чтобы случайно не выдать своего состояния, но она вдруг со смешком толкнула его в плечо. Оказавшийся не по-женски сильным толчок заставил его потерять равновесие. Ботинок заскользил по плитке, отчаянный взмах руками ничего не дал, и Алекс понял, что на ногах ему не удержаться.

Он падал в фонтан одно мгновение и целое мгновение чувствовал, что спокоен, что сила его под контролем и ничто не способно заставить его выйти из себя. Наверное, это была та самая способность владеть собой, о которой говорил ему Чарльз... Когда спина Алекса коснулась воды, он был в прекрасном настроении.
И на них обрушился красный ад.

[Гость]

6

Тело Леншерра отреагировало мгновенно, вспомнив давно полученные навыки. Упасть, крикнуть: «Ложись!», перекатиться, подсечь рукой ноги Баньши, а ногами подбить Хенка под колени и с облегчением увидеть, что Чарльз падает на пол, таща Рейвен за собой. Еще раз перекатиться, проверить: Рейвен – лежит, Алекс - в фонтане. Хорошо. Приподняться, чтобы кинуться к источнику этой хрени и рухнуть вниз, уходя в сторону. Потому что эта дрянь стелет над полом, сметая все на пути. Эрик слышал одинокий женский визг и грохот разрывающихся на куски статуй. Что бы это ни было, оно смертельно опасно. Краем взгляда он успел выхватить мужскую фигуру с поднесенной рукой к голове, из которой вырывались лучи. Эрик успел броситься за борт фонтана, и тут же мраморный пол на том месте, где он лежал, взметнулся вверх брызгами.

- Что за мать твою хрень?!

В фонтане, оглушенный и дезориентированный, поднимался Алекс.

- Алекс, ложись! Ложись, кому сказал! – Эрик взметнулся вверх, надеясь повалить его обратно в воду. Ошибка. Их враг обернулся на его голос.

Кратчайший миг следующего выстрела растянулся в сознании Эрика, как резина. Он успел посмотреть на остальных и понять, что все лежат и у них еще есть шанс выжить. Что Алекс встает в полный рост на пути лучей. Что источником лучей служат глаза, а не голова нападавшего. Что спасти мальчишку он не успевает. Время для Эрика тянулось, тянулось, тянулось вместе с лучами, которые, наконец, дотянулись до Алекса... И тот заполыхал.

Как Леншерр успел рухнуть на пол снова, он сам не знал. Над его головой мерцало розовое сияние, что-то врезалось в стены, клубами стояла пыль, и крошка летела в разные стороны.

«Эрик, Алекс потерял над собой контроль», - его разума коснулся голос Чарльза. Насколько Эрик помнил, Чарльз все еще лежал на полу между фонтанами, закрывая Рейвен.

«Займись им», - как можно четче подумал Леншерр. В ушах у него звенело, в горле неожиданно комом встал страх. Что за?.. Откуда еще это? Раздражение помогло ему сосредоточиться.

«Баньши, Эрик. Он кричит. Ультразвук».

Леншерр аккуратно повернул голову. Баньши оставался на том же месте, куда его повалил Чарльз, но почему-то уже не лежал, а стоял на коленях. Из его распахнутого рта, казалось, не вылетало ни звука, но нарастающий шум у Эрика в ушах говорил об обратном. Видимо, от взрывов и страха он, как и Алекс, перестал себя контролировать.

«Заставь всех открыть рты. Он на мне».

Эрик приподнялся и, уловив момент, когда кольца Алекса летели в другую сторону, прыжком добрался до Баньши, повалил его навзничь, одновременно ткнув пальцами в шею. Тело Баньши вмиг отяжелело.

- Пришлось отключить его сознание. Я не придумал ничего лучше, - во внезапно наступившей тишине Эрик услышал голос Чарльза. Он обернулся. Чарльз, бледный как смерть, пытался вытащить Алекса из фонтана. Рядом помятый, припорошенный пылью Хенк помогал Рейвен встать. Ее шатало, она наступала на свои вывалившиеся из пакетов покупки, но едва ли замечала эти некогда дорогие ей тряпки. Из разбитых фонтанов вода медленно выливалась на пол, превращая каменную крошку в грязь. Везде валялись ошметки зелени. И где-то еще находился псих, который пытался их убить. Леншерр вытащил руку из-под Баньши. Ублюдка надо было найти.

- Эрик, - Леншерр снова повернулся к Чарльзу, удивленный легкой дрожью в его голосе. – Останься здесь, пожалуйста. Сейчас мне нужна твоя помощь.
Чарльз с каждой секундой бледнел все больше. И Эрик подумал, что он, должно быть, испуган не меньше остальных. Вряд ли он когда-либо сталкивался с чем-то подобным. Эрик сам не сталкивался, но что-то внутри него умерло так много лет назад, что он уже не ощущал страха. Эрик еще раз осмотрел следы побоища. А ведь Чарльз должен быть способен остановить их всех…

К Чарльзу подошла Рейвен и обняла. Ее трясла крупная дрожь. Чарльз погладил ее по волосам. Его лицо медленно серело. И Эрик остался.

*
Где-то совсем близко что-то трещало. Скотт медленно перевернулся на спину по обломкам дерева и осколкам стекла. Он помнил, что прыгал, уворачиваясь от колец, которые разлетались в разные стороны от коротко стриженного парня в фонтане, а потом в ушах зазвенело, он не сумел сгруппироваться, и дальше он отключился… Ни чужих шагов, ни голосов не было слышно – неужели его швырнуло настолько далеко? Скотт открыл глаза. Непрекращающееся потрескивание исходило, оказывается, от нервно мигавших ламп дневного света. Прежде всего, следовало понять, где он находится и как отсюда выйти, чтобы не попасться в руки полиции. Он огляделся. Вокруг валялись осколки стекол, обломки пластика, мелкие камни из фонтанов и зеленые лохмотья тропических растений с загадочными названиями. Чуть дальше был дверной проем. В дверном проеме стояла девочка в красно-белом платьице. Один гольф все также болтался на ее щиколотке, игрушечный заяц все так же был зажат в левой руке.

- Папа, папа, а этот дядя из глазиков красным стреляет, - глухо сказала она.

- Я видел, маленькая, я видел, - так же глухо ответил ее отец, появляясь у нее за спиной.

Скотт потер уши. Послышался вой полицейских сирен. Он скривился и начал вставать. Пора уходить.

- Подождите, – внезапно остановил его мужчина. Он присел на корточки перед девочкой и спросил - Ты ведь поможешь дяде, да?

Она серьезно кивнула.

- Моя дочка вас выведет отсюда. Она знает, как. Здесь когда-то работала ее мама.

- Зачем вы мне помогаете?...

Мужчина замахал на Скотта руками.

– Ну как можно думать о таких вещах в такой момент? Как будто это имеет какое-то значение! Идите уже и идите быстрее, иначе вас найдут.

Он скрылся в поредевших зеленых зарослях, громко ступая по усыпанному мусором полу. Девочка подошла к Скотту и, ухватив в кулачок край его куртки, подергала несколько раз.

- Пойдем. Папа сказал показать тебе дорогу.

Скотт кивнул. Часы на его руке уцелели и показывали, что у него оставалось шесть дней. Еще есть время. Девочка вопросительно посмотрела на него, удивленная его молчанием.

- Пойдем, - хрипло ответил ей Скотт.

[Гость]

Часть 2.

7

Эрик смотрел в окно на пустой зеленый парк. Вечерело. Хенк за весь день так и не вылез из лаборатории, Алекс - из бункера, остальные – из своих комнат, потому что «все эти деревья после вчерашнего вызывают неприятные ассоциации», как объяснила Рейвен. После разгрома, который устроил Шоу в здании ЦРУ, такая реакция казалась Эрику излишне эмоциональной. Разрушений в Торговой Галерее было примерно столько же, а вот трупов куда меньше…

Сам Эрик провел весь день, просматривая новости. Если кто-то из спецслужб догадается кинуть журналистам кость, и они упомянут мутантов, об этом лучше узнать заранее. Однако ведущие национальные каналы ограничились коротким сюжетом «причины выясняются», а местные новости кормили зрителей пестрой мешаниной домыслов от взрыва газового баллона до появления инопланетян. Особенно часто появлялся в сюжетах какой-то экзальтированный тип с козлиной бородкой: «Мы их наконец-то дождались! Вы все скоро в этом убедитесь. Правительство не сможет замолчать правду!». Эрик хотел бы показать его Чарльзу. Тот оценил бы свойство человеческого разума искать сложное в простом.

Но Чарльз все еще тренировался с Алексом – того буквально трясло от ожесточенной решимости научиться управлять своей силой. Эрик одобрял это намерение. Оно свидетельствовало о том, что подросток готов стать бойцом и противостоять Шоу. На Баньши потеря контроля над собой произвела противоположное действие. Он смотрел вокруг круглыми глазами и безостановочно шутил по поводу немного пережаренных гренок Рейвен. Кажется, он до сих пор был перепуган до смерти. Было бы удобней оставить решать этот вопрос Чарльзу, который, кажется, родился с умением находить нужные слова поддержки, но даже Чарльз не мог находиться в нескольких местах одновременно.

Для Эрика понятие «поддержка» сводилось к полузабытому надсадному крику капрала в нелегальном тренировочном лагере. Маленький человек бульдожьего вида пинками поднимал обессилевших и заставлял бежать вперед. Слезы он лечил руганью и насмешками, хандру – кругами по периметру лагеря, отжиманиями и тренировками, пока выдерживало человеческое тело.

Всех, на кого такое лекарство не действовало, отстреливали на заданиях. «Это почти естественный отбор, - веселился капрал над словом «естественный», - здесь выживает сильнейший». И сильнейшие действительно выживали, превращаясь в закаленных солдат, которые в свою очередь смеялись над смертью и теми, кто этой смерти боялся.

Разница заключалась в том, что поместье Чарльза не было лагерем подготовки боевиков, а шестнадцатилетние подростки едва ли тянули на солдат: они даже после Шоу все еще считали происходящее игрой. Возможно, вчерашняя встреча с неизвестным поможет им повзрослеть. По крайней мере, на Алекса подействовало, хотя он и раньше куда лучше остальных понимал, на что способна его сила. Однако до тех пор не следовало забывать, что они пока напуганные дети.

Леншерр бросил еще один взгляд в окно. На крыльцо вышел Баньши и, потоптавшись на месте, сел на ступеньки у самых перил. Если в чем один ублюдочный человеческий капрал и был прав много лет назад, так это в том, что твои шансы выжить обратно пропорциональны количеству жалости к себе.



На крыльце Эрика сразу же окутали теплые запахи наступающего вечера, оживляя пейзаж, казавшийся из окна нарисованной картиной. Где-то цвели цветы, разогретая земля остро пахла молодой травой, ласковый воздух касался кожи. В такой вечер глазами провожают скрывающееся за горизонтом солнце и долго затем любуются щедрой россыпью ярких звезд. Глаза Баньши были устремлены в землю. Тем, кого грызут дурные мысли, нет дела до красот небес.

Эрик опустился рядом и протянул сигарету. Баньши с неуверенными видом поднял голову. Было видно, что ему хочется отказаться и в то же время он не решается это сделать. Он возьмет, подумал Эрик, глядя на его съежившуюся фигуру. Он не ошибся.

Вместе со слезами, которые брызнули из глаз Баньши после первой слишком глубокой затяжки, из него посыпались слова.

- Мы ведь собрались, чтобы остановить того парня, Шоу, так? И мы тренировались ради этого. Но все оказалось не так, как я представлял...

Да. Лазерные лучи, способные за долю секунды оставить от тебя поджаренные останки, совсем не похожи на полеты из окон особняка или разбивание звуковой волной стеклянных стаканов в теплой компании восхищенно наблюдающего за этим Чарльза Ксавьера.

- Я не думал, что наши силы бывают такими… Я не думал, что от них… Это страшно.

Шон тонко икнул и замолчал. Жаль, что Чарльз этого не слышал. Вот он, результат нынешнего положения вещей. Мутант с психологией человека, воспринимающий свой дар как оружие, отдельное от себя самого. Мутант, боящийся себя. Еще несколько шагов по этому пути, и мутант попросит, чтобы кто-нибудь избавил его от его дара. Если бы человек попытался избавиться от своей руки или ноги из страха навредить окружающим, его бы поместили в специальную клинику, назвав больным.

- Скажи, где ты вырос? – спросил Эрик

- В Брайтоне. Это к северу от Нью-Йорка.

- Тебе там нравилось?

- Дома? Да, особенно в школе, - Шон немного оживился. – Обычно школу не любят, а мне там нравилось.

- И никаких хулиганов? Никаких больших парней на пару лет старше тебя, которые дразнили тебя рыжим, смеялись над одеждой, отбирали сумку, карманные деньги. Или любили спихнуть в лужу, только чтобы понаблюдать за тем, как ты собираешь рассыпавшиеся вещи.

Шон пожал плечами, словно стряхивая с себя, как воду, все эти неприятные воспоминания.

- Это не то.

- Это обычная школьная жизнь. Верно. А как насчет других историй? Кто-то связался с наркоманами, и на заброшенной городской стройке нашли паренька, порезанного в лохмотья. Кто-то пытался угнать машину, и его подстрелили. Кто-то, как говорят, махнул в большой город и связался с плохими ребятами, и теперь в канализации его доедают крысы. Может, ты даже знал кого-то из этих ребят.

- Ну да.

Баньши выглядел сбитым с толку. Он не понимал, к чему Эрик ведет.

- Ты знал, что вот тот парень может избить тебя так, что потом ты загремишь в больницу. А вот тот, надышавшись дряни, не узнает и родную мать. Ты старался держаться от них подальше, но вряд ли думал о них днями напролет.

- У них было обычное оружие, а не лазеры.

- Дело привычки. Это для человеческого мальчика нет никого страшнее уличных хулиганов. Но ты мутант. Ты живешь новом мире по новым правилам, даже если тебе кажется, что ничего не изменилось. Вместо ножей здесь орудуют лазерными лучами, однако, поверь мне, - Леншерр сухо улыбнулся, вспомнив свои ощущения, - опасность сойти с ума от твоего крика ничуть не более привлекательна.

Баньши снова попытался закурить и снова закашлялся. Тлеющий кончик сигареты, неловко покачивающийся между его пальцев у самого колена, грозил вот-вот подпалить его светло-голубые джинсы.

- Я испугался, - тихо пробормотал он, не поднимая глаз.

- Все пугаются. Вопрос лишь в том, что ты будешь делать после того, как испугался.

Баньши медленно кивнул. Он выглядел, как человек, который даже не понимает, что ему говорят. Леншерру захотелось вздохнуть. Из него хреновый утешитель. С существами, одолеваемыми страстями, намного проще. Жаждущему отомстить можно предложить месть, жаждущему свободы – помощь. Тому, кто хочет признания, достаточно показать, что его ценят. Желания могут быть разными, главное, что люди готовы на все, чтобы их исполнить. Что сказать шестнадцатилетнему тинейджеру, собственные желания которого подменили решением двух взрослых? Что они идут останавливать злодея? Что даже ребенок может научиться убивать, если потребуется? Можно даже привести себя в качестве примера. Не волнуйся, Шон, если постараешься, ты станешь прекрасным тренированным убийцей. Изумительный способ кого-то подбодрить.

- Послушай, Шон. Страх – это нормально. Боятся все. Но когда в твоей жизни есть что-то, что сильнее страха, его можно преодолеть.

- У меня, наверное, нет такого… - Баньши помялся, - А у тебя?

В жизни Эрика был Шоу, поэтому прямо отвечать на вопрос он не стал.

- Предполагается, что в шестнадцать лет еще не положено знать, за что именно не жалко отдать свою жизнь.

- И ты думаешь, если я найду такую вещь, в следующий раз у меня получится что-то сделать, а не просто орать?

В светлых глазах Баньши читалась отчаянная надежда. По правилам следовало бы заверить, что, конечно же, у него все получится, ведь он такой сильный и храбрый. К сожалению, Леншерр знал о страхе больше доморощенных психологов.

- Не знаю. Никто не знает, пока не попробует.

Внезапно быстро наклонившись, Эрик выхватил из рук Баньши сигарету и, бросив на землю, затушил носком ботинка.

- Начни с того, что научись говорить «нет» тому, что тебе не нравится.

*

[Kohaku_SAI]

удалить старые 2 части?

[Гость]

8

Чарльза Эрик так и не дождался. Наверное, он, закончив с Алексом, теперь подбадривал остальных членов их маленькой команды. Несколько десятков верно подобранных слов, и завтра они все вновь будут смотреть в будущее с оптимизмом. Эрик задумался, зачем Чарльз тратит время на разговоры. Проще было бы приказать им перестать бояться - его дар позволял вертеть людьми, как заблагорассудится. Он, однако, предпочитал полагаться на уговоры, относиться как к равным. Что за странная причуда. Или для него это единственный способ не потерять уважения к окружающим? Боится, что если раз за разом играть людьми, как куклами, то и ценить их начнет не дороже кукол.

Или использование изощренных манипуляций с психологией кажутся Чарльзу куда интересней. Чарльз ведь жаден до ее загадок. Он может сказать, к примеру, Баньши, что испугался сам. Признается в собственной слабости, покажет свою уязвимость. И обязательно добавит, что вместе они справятся. Эрик представил, каким взглядом Шон будет смотреть на Чарльза после этого. Телепат, чья сила превосходит его собственную в разы, и чувствует то же самое! И даже не боится признать. И верит, что у них все получится! Да после этого он будет верен Чарльзу до гроба.

Подозрительный мозг Эрика мог предложить еще десяток объяснений нежеланию Чарльза строгать преданных солдат с помощью телепатии. Он упрямо отвергал предположение, что Чарльз просто таков по своей природе. Человек… мутант с заоблачными возможностями, который никого не пытается подчинить своей власти. Невозможно. Но каждый новый день все больше убеждал Эрика в обратном.

Наверное, он даже готов был Чарльзу поверить. Остальные уже давно поверили. О, они прекрасно подойдут друг другу: детей, которые не станут предавать, поведет вперед человек, которого никогда еще не предавали.

Эрик не собирался состязаться за их доверие. Он всегда был одиночкой и постоянных союзников воспринимал, скорее, как обузу. Людей можно запугать, их можно обмануть, заставить… Мысль об обучении кого-то никогда даже не приходила ему в голову. Чепуха какая, лишние проблемы. Он и сейчас считал так. Однако его душа яростно протестовала, когда он видел, как юные мутанты притворяются людьми, чтобы выжить. А их попытки найти этому оправдание вызывали раздражение и гнев на тех, кто вынуждал их прятаться от себя.

Но он бы, пожалуй, не стал, как Чарльз изменять учеников изнутри, чтобы они подстраивались под окружающий мир. Они должны развиваться сами. Как сорняк... Как дерево, которое на воле всегда здоровее, чем в самых лучших оранжереях. Поэтому Чарльз неправ. Не мутантов следует учить подстраиваться под людей. Это мир людей надо заставить измениться, чтобы он принял мутантов. Они смогли бы вместе с Чарльзом.

После того, как он убьет Шоу.

А пока его ждут дела.

Эрик достал лист бумаги, нарисовал на нем круг и отметил расположение всех фонтанов. Их группу он изобразил крестиками. Четыре сгрудились в одной точке, пятый – Баньши – находился между ними. Крестиком побольше Эрик обозначил себя. Потом он задумался, вспоминая, откуда пришла атака. Первый луч пронесся за его спиной, когда он сделал шаг вперед, собираясь достать Алекса из воды. Потом снесло дальний фонтан и деревья где-то напротив Баньши, следующим зацепило фонтан-пароход, когда он валил на пол Рейвен и Хенка. Получается, что лучи пролетели прямо над их головой. Что он сделал дальше? Прокатился по полу за пароход. Алекс был все еще в воде. Чарльз, Рейвен и Хенк оставались лежать перед фонтаном. Алекс поднялся на ноги. Почему нападавший выбрал для следующей атаки его? Был самой удобной мишенью? Но левее, в одиночестве, стоял на коленях Баньши. Или не было никакого замысла: сначала неподвижная мишень в фонтане, за ней неподвижная мишень на полу? Потом луч попал в Алекса, спровоцировав непроизвольный выброс силы, и нападавшему стало не до них… Чарльз отключил Алекса, сам Эрик отключал Баньши… Так почему все же Чарльз не остановил нападавшего? Эрик досадливо поморщился и снова отложил эту мысль на потом.

Нажимая на карандаш, он еще раз навел траекторию лучей. Подумав, добавил пунктирную линию своих передвижений по залу. Если верить схеме, планировали убить их всех – за исключением Баньши – в него не пришлось ни единого «выстрела», хотя из всех он был наиболее удобной целью: неподвижный и в отдалении. Эрик задумчиво постучал карандашом по столу. Более жирный пунктир траекторий постоянно перечеркивал бледный короткий пунктир его передвижений. Или все же планировали убить только его, Эрика, а остальные оказались на линии удара. Ноздри Леншерра затрепетали, как у хищника, почуявшего на своей территории врага. На него опять кто-то охотился. Шоу. Отлично. Возможно, это поможет узнать о нем что-то новое.

Тихо бормотавший телевизор вдруг громко выплюнул музыкальную заставку новостей. Эрик обернулся, отмечая по первым кадрам, что они опять собрались показывать интервью с мужиком, помешанным на инопланетянах: «Мы будем пристально наблюдать за ситуацией в городе. Если что-то покажется вам неожиданным, обращайтесь к нам. Если ОНИ решат подать нам из космоса еще один сигнал, он не должен пройти незамеченным. Правительство не должно скрыть это от нас».

*

Много лет назад Мэри Спилвейс была красива. В те времена у нее были пушистые светлые волосы, подвязанные лентой, и пухлые алые губы. Аппетитные ножки выглядывали из-под подола ее сатиновых платьев, а на тонкой талии красовался поясок. Она работала продавщицей на Армстор-сквер, и все окрестные мужчины ходили к ним в магазин, чтобы поглазеть на красотку у прилавка. Тогда она пользовалась популярностью. Закрывая магазин и возвращаясь в свою комнатушку, она ощущала восхищенные взгляды на своих покачивающихся бедрах и цвела только сильней. Мужчин было много, самых разных, и никого она не подпускала близко, терпеливо ожидая своего шанса. Однажды она даже подумала, что ей повезло. А он удрал через полгода, забрав все ее сбережения и наградив напоследок ударом в живот, когда она попыталась убедить, что любит. Синяки с ее тела сошли, а в квартире появились мужчины. Все они уходили рано или поздно, унося с собой частичку ее молодости. И однажды, когда за плюгавеньким – что уж тут греха таить - продавцом колбас с Молл-стрит захлопнулась дверь, Мэри поняла, что других не будет. Она осталась одна в маленькой комнатушке одного из самых неблагополучных районов города.

Теперь Мэри Спилвейс было далеко за шестьдесят, жила она на крохотную пенсию и пособие и целыми днями разглядывала из окна своей кухни тупичок между двумя домами. Она многое видела, но никому не рассказывала. Ее грела мысль, что она знает больше тех тупых полицейских, которые раз за разом приходят к ней в поисках свидетелей после очередного ограбления или убийства.

Жара свидетельствовала о приближении лета, и Мэри приоткрыла окно. Легче дышать не стало. Теплый воздух, пропитанный миазмами гниющего мусора, потянулся струйкой в комнату, смешиваясь с запахами немытого тела, проржавевшей канализации и пыли, которая не убиралась в некоторых углах годами.
Она сидела там до вечера – старая, седая, косматая, в застиранном халате - терпеливо, как паучиха, ожидая наступления темноты. Самое интересное всегда происходило ночью.

Фонарей в закоулке, заменявшем Мэри Спиллвейс фильмы по телевизору, не водилось отродясь. Его освещал лишь свет немногих окон, выходивших на мусорку. Однако за столько лет она приноровилась видеть в темноте, и фигуру свернувшего с улицы человека заметила сразу. Это был мужчина и, судя по походке, не наркоман и не вор, который хотел спрятаться в глухом месте.

Фигура замерла. Мэри вытянула голову, не желая ничего пропустить. Какое-то время ничего не происходило, и она уже решила, что интуиция обманула ее, как вдруг раздался громкий треск. С того места, где стоял один из громадных мусорных контейнеров, вверх взмыла громадная тень (неужели контейнер?) и с грохотом упала на землю. Мэри показалось, что фигура выставляет вперед руки, закрываясь от этого ужаса. Страх шевельнулся у нее внутри – хотя она чувствовала себя в относительной безопасности в стенах своей квартиры – но вместе с ним шевельнулось и возбуждение. Такого на ее памяти еще не было.

Тем временем в воздух взмыл второй контейнер (теперь Мэри была уверена точно) и снова со страшным шумом обрушился на землю. Мужчина, выставив руки вперед, в ужасе попятился назад, но не убежал.

Послышался стук открываемых окон, чей-то возмущенный крик. Тут же в направлении крика пролетело что-то темное. Раздался звон стекла и звук осыпающихся осколков.
В волнении Мэри забыла о всякой осторожности. Она встала из кресла и приникла к окну. Она хотела запомнить совершенно все, чтобы потом перебирать в памяти события этого вечера и насмехаться над теми, кто весь следующий день, а то и следующую неделю, станет ломать голову над произошедшим. Она попыталась рассмотреть фигуру человека, который, несмотря на ужас происходящего, до сих пор не сбежал. Потом она клялась, что тот мужчина повернул голову, и она самим нутром почуяла, как он смотрел прямо на нее.

Что-то заскрежетало. Она перевела вниз глаза. Под ее окном на земле стояла проржавевшая рама древней машины, которую бомжи иногда укрывали полотнищем, устраивая себе ночлег. Скрежет, кажется, исходил из нее. Он усиливался, усиливался. И, наконец, она разобрала, что что-то темное медленно поднимается вверх… Это рама! Это была та рама, поняла она и тут же осознала, что вся эта стальная громадина висит прямо перед ее глазами. Забыв про возраст, она кинулась назад, в глубину комнаты, к стене. Неаккуратно постеленный ковер заплел ей ноги. Она упала, услышала глухой мощный удар, потом звон разбившегося окна. Мэри зажмурилась и закрыла голову руками. Вспоминая слова из детской молитвы, она ждала, что сейчас в нее вонзится крупный осколок стекла и все будет кончено. Совсем.



Она не шевелилась еще полчаса. Ее сознание вопило о помощи, но страх был сильнее. Наконец, она встала на четвереньки и медленно поползла в кухню, где стоял телефон. А потом Мэри Спиллвейс, «та старая стерва с Лейк-стрит, 12», как называли ее копы из тринадцатого участка, сама, впервые за последние 20 лет позвонила в полицию.
- Помогите, - ее голос скрипел неприятно и испуганно, - здесь убивают.

*

[Гость]

9

- А теперь новости города. Последнее происшествие в районе Лоу-хилл переполнило терпение даже его жителей, - солнечные лучи били прямо в витрину, за которой стоял телевизор, выбеливая изображение ведущей. Остановившимся возле магазинчика бытовой техники зевакам казалось, что новости рассказывает бесплотный женский голос. Скотт сделал шаг в сторону. Ведущая – блондинка в светлом костюме – улыбалась с экрана, ожидая переключения на сюжет.

- Я вам говорю, - морщинистая седая женщина, за спиной которой просматривался небольшой тупик и два перевернутых мусорных контейнера, злобно зыркнула в камеру. - Там был какой-то человек. Сначала в него полетел один контейнер, потом второй… Вы их видели? Эти контейнеры, видели их? Посмотрите! Что-то поднимало их вверх и швыряло в того человека. А потом оно заметило меня. И швырнуло в мое окно машину. Оно хотело убить меня, потому что я все видела. Я всегда все вижу. Слава Богу, я была в квартире…

- Полиция отказалась давать комментарии по этому делу, сославшись на то, что не видит причин обращать внимание на выходки хулиганов, - в профессиональном голосе ведущей не было никаких эмоций, - однако, мы нашли человека, у которого есть своя версия случившегося.

- Как бы правительство не пыталось замалчивать этот факт, но ОНИ прилетели к нам на Землю и пытаются установить контакт. Это уже второй случай. Все знают, что произошло в Торговой Галерее, - вдохновенно вещал какой-то мужчина в кругу людей, обратив лицо к небу. Титры подсказывал , что его звали Джон Уитч. Председатель общественной организации «Защита пришельцев». – Мы становимся свидетелями величайшего события в земной истории. Не дайте себя одурачить. Приветствуйте ИХ! Встаньте на ИХ защиту.

У мужчины была козлиная бородка и глаза фанатика. Через несколько десятилетий люди с таким же взглядом будут призывать убивать ИХ – подразумевая под НИМИ уже не пришельцев из далекого космоса, а мутантов, живущих среди людей.

- История выглядит фантастической, не так ли? - в кадр снова вернулась ведущая. – Но одно мы знаем совершенно точно: существование подобных мест подрывает репутацию нашего города. И мэру, если он хочет быть избранным на второй срок, придется предпринять какие-то меры.

Под слова ведущей режиссер пустил нарезку с места событий. Обычный грязный тупик, потертые стены с граффити. Мусорные баки, остов машины, валяющийся поперек неубранного тротуара – таких мест в любом городе тысячи.

Взгляд Циклопа заметался по экрану. Ему нужно была хотя бы одна деталь, по которой он бы потом смог отыскать этот переулок. Отблеск солнца мешал, елозил по экрану стирательной резинкой, но перед тем как новости переключились на другой сюжет, Скотт успел разглядеть табличку с номером дома и названием улицы: Лейк-стрит 12.

*

- Наличные сейчас и живи, как хочешь. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Если что случится, я не при делах, - грузный латинос открыл дверь ключом и впустил Леншерра в комнату.

Дощатая кровать, колченогий стул рядом. На нем лампа, провод от которой тянулся через весь пол к розетке на стене. На второй стене рядом с замызганным зеркалом большой плакат Мэрилин Монро. В углу пара десятков пустых бутылок из-под пива.

Эрик выглянул в окно. Оно выходило прямо на ту мусорку, где он вчера швырялся железом.

- Отсюда можно быстро попасть в этот тупик?

- Есть дверь, но она заперта, - голос хозяина стал сварливым. – Так что пользуйся общим ходом, мне не нужны неприятности.

- Идет, - Леншерр потянулся за бумажником, - я беру.

*

[Гость]

10

Скотт осмотрелся. Обычный уличный тупик неблагополучного района города. С обеих сторон его зажимали два старых дома с квартирами для – согласно терминологии социальных служб – «нуждающихся слоев населения». Два пресловутых мусорных контейнера уже успели поднять, и теперь они стояли в метре друг от друга. Остов машины валялся возле сетки, которая перегораживала выход из тупика с третьей стороны, служа своеобразной границей между двумя районами. И что сюда могло привлечь Магнето? Он здесь живет? Он дрался здесь со своим врагом?

Послышался скрип, и Скотт резко обернулся, готовый встретиться с противником лицом к лицу. Скрип повторился. На выдвижной лестнице сонно покачивался белеющий в темноте прямоугольник. В свете наполовину высунувшейся из-за облака луны на нем можно было разглядеть надпись: «Мы приветствуем вас, друзья с других планет!». Его, видимо, повесил кто-то из последователей того типа с бородкой. Никакого дозора, который он предлагал оставить для встречи инопланетян, под этим знаком не наблюдалось. Скотт ухмыльнулся. Когда дело дошло до перспективы остаться на ночь в вотчине наркоманов, бандитов и проституток, здравый смысл взял верх над желанием познакомиться с долгожданными пришельцами. Снова раздался шорох. Краем глаза Скотт уловил движение за баком. Тихий писк подсказал ему, что на ночную охоту вышла крыса. Он уже успел убедиться, что в прошлом этих серых тварей не меньше, чем в будущем. Знак неторопливо качнулся в другую сторону, издав новый пронзительный скрип.

Злую шутку с Циклопом сыграла уверенность, что мутанты, в особенности Магнето, используют для нападения только свои способности. Поэтому резкие удары по почкам и под колено оказались для него полной неожиданностью. Еще один удар отбросил его к контейнерам. Что-то захлестнуло горло, и неведомая сила рывком буквально швырнула его в стену. Рука Скотта метнулась к визору, но в середине движения его запястье врезалось в камень возле самой головы, и тут же вторую руку придавило возле пояса. Что-то сковало колени, лоб... Еще секунду назад Скотт стоял посреди тупика, готовый к бою и опасный для любого противника, а теперь он был беспомощен. Его ноги сдавливал стальной прут, уходивший в землю, запястья были пригвождены к стене, голову в прямом положении удерживало что-то вроде обруча. И стальная лента удавкой на шее. Скотт уже все понимал: для ожившего металла в его мире было только одно объяснение.

- А поймать тебя оказалось легче, чем я думал, - глуховатый голос принадлежал фигуре, которую Скотт видел краем глаза. Он попытался повернуть голову, чтобы лучше ее рассмотреть, но фиксаторы держали надежно. Будто войдя в его положение, обладатель голоса сделал несколько шагов вперед и встал прямо у Саммерса перед глазами. Сейчас он был великолепной мишенью. Попади в него лазерные лучи, он бы был мертв. Ирония заключалась в том, что до кнопки на визоре оставались сантиметры, которые невозможно было преодолеть.

Они присматривались друг к другу какое-то время.

-Тебя послал Шоу? – наконец, спросил Магнето

- Нет.

Удавка на шее Скотта стянулась чуть сильнее. На лице Магнето мелькнуло раздражение.

- Очень глупо. Ты хотел нас убить, а в этом заинтересован только он. Советую не упираться.

Скотт молчал, видимо, слишком долго, потому что Магнето, пожав плечами, вытянул руку и слегка сжал пальцы. Стальная лента сдавила горло Скотта. Давление увеличилось, последние крохи кислорода еле-еле попадали в сжатую трахею. Скотт захрипел. Он задыхался. Но когда в глазах уже начало темнеть, в легкие хлынул воздух.

- Я не… - Скотт не сумел продолжить, судорожно восстанавливая дыхание

- На твоем месте, я бы сразу перешел к тому, где прячется Шоу.

- Я не собирался убивать всех, мне нужен только ты.

Это сообщение не произвело на Магнето никакого впечатления.

- Где Шоу?

- Я не знаю, кто такой Шоу. Я пришел за тобой сам. Ты…

Слова Саммерса прервал странный звук. Магнето цокал языком и рассматривал его с откровенной насмешкой.

- И ты говоришь, что не знаешь Шоу? Он единственный, кто был бы рад получить мою голову. Но вернемся к нашему вопросу: где он?

На этот раз мучение длилось дольше. Легкие стали гореть, и снова, как и раньше, хватка на горле разжалась в последний момент, давая возможность напиться воздухом.

- Так и будешь молчать?

- Я… - Скотт закашлялся, выплевывая из легких углекислый газ вместе с ненавистью, – я не знаю, кто это такой. Но тебя я убью. Убийца.

Послышались шаги. Магнето подошел ближе и присел рядом на корточки. Скотт видел сквозь красную дымку визора его молодое лицо.

- Я слышу в твоем голосе убежденность, - его голос даже зазвучал вкрадчиво, – которую рождает только личный интерес. Кто-то из твоих родственников служил нацистам?

Если так, то они сами виноваты. И Шоу тоже, что бы он ни говорил тебе, когда посылал на это задание.

Они сами виноваты… потому что были людьми. Фраза легко пришла на память. Голос был другой – более старый, но такой же равнодушный к судьбе существ, которых он лишает жизни. Ярость придала Скотту сил. Он рванулся вперед. Ему даже почудилось, что правая рука вот-вот вырвет приковывающую его железку из стены. Железка выдержала. А из Скотта хлынули слова, заменившие лучи из глаз.

- Из-за тебя на землю пришли эти… существа… Ты оставляешь после себя только смерть. Среди живых тебе не место. Из-за тебя мои друзья мертвы, а Профессор умирает.

Магнето посидел еще немного на корточках, что-то взвешивая, раздумывая. Потом резко встал.

- Надо будет поискать, из какой психушки ты сбежал.

Казалось, что он полностью утратил интерес к пленнику. Скотт попытался задержать его, хотя сам не знал, как собирается вырваться, чтобы нанести удар.

- Это правда. Все это произойдет в будущем из-за тебя. Ты стал первопричиной. Из-за тебя Чарльз Ксавьер потерял ноги, из-за тебя погибли тысячи людей. Если я убью тебя сейчас, я смогу предотвратить все это.

- И как, интересно, ты намерен это сделать?

Голос Магнето прозвучали ласково-снисходительно, и на Скотта накатила новая волна ярости. Именно из-за нее он пропустил гримасу отвращения, которая мелькнула на лице Магнето. Его волновало только одно – почему-то очень важно было, чтобы Магнето понял, что он на самом деле натворил, почему он не должен существовать. И Скотт начал рассказывать - коротко, яростно, со злостью - о нападении, о том, как Профессор бросился его защищать, обо всех предыдущих противостояниях. Рассказ выходил комканным, бессвязным и полным такого горя, что если бы Скотт понимал это, он бы остановился, не желая давать возможности своему врагу видеть, как глубоко он страдает. Но Магнето только стоял и слушал. И в этот момент Саммерс ненавидел его молодое незнакомое лицо больше, чем он ненавидел того монстра в шлеме, которого так хорошо изучил за прошедшие годы.

- …если бы только Профессор знал, что на самом деле ты из себя представляешь.

- Довольно, - Магнето удалось прервать его монолог одним словом. – Ты сказал достаточно.

Это вернуло Скотта из мира своих воспоминаний в грязный тупик, где он сидел, прикованный к стене между двумя мусорными баками. И все рассказы его были тщетны, а угрозы бессмысленны. Он всего лишь помеха, которую изучают деловитым взглядом. Скотт внезапно понял, что вот этот Магнето его будет убивать. Не станет садить в клетку, подключать к приборам или говорить пафосные речи. Этот его просто и безыскусно убьет, оставив навсегда в этом переулке и своем прошлом. Его спасательная миссия заканчивалась полным крахом.

- Эй, мистер…

Магнето обернулся

Возле входа в тупик кто-то стоял.

- Эй, с вами все в порядке?

- Да,- Магнето отступил на шаг.

- Тут что-то странное творится в последнее время, давайте-ка, я вас проведу домой.

- Не надо.

- Давайте, давайте, – послышались грузные шаги, и Скотт захотел крикнуть незнакомцу, чтобы он не подходил сюда, а бежал, спасался, но лента на горле сжалась, не давая издать ни звука. – Нас в нашей форме эти хоть чуть-чуть боятся. А вас мигом оберут.

Магнето смотрел то на Скотта, то на приближающегося полицейского. Давление на горло росло, Скотту нечем было дышать, его глаза закрывались. Перед тем, как потерять сознание, он увидел спину Магнето.
*

[Гость]

11

Когда Скотт пришел в себя, вокруг стало светлее. Луна полностью вышла из-за туч, и ее свет позволял хорошо рассмотреть мусорные контейнеры, остов машины, двери в стене напротив, откуда, видимо, и появился Магнето… Самого Магнето не было. Он не убил его. Почему? Вопрос не всколыхнул в Скотте настоящего интереса. Раз не убил, значит, еще оставался шанс довести свое дело до конца. Но для этого надо было освободиться. Скотт медленно подвигал ногами, сжал несколько раз руки в кулаки, восстанавливая кровообращение, покрутил головой. Прикован он был надежно. Он напряг руки, пытаясь вырвать вплавленные в стену прутья, – бесполезно, попробовал подергать руками в разные стороны – только разболелись запястья. Он был бессилен. Ему нужна помощь, а иначе странная милость Магнето обернется лишь тем, что его ради забавы шлепнет местная шпана.

- Помогите… Эй, кто-нибудь, помогите!

Его крик отразился от стен домов и смолк. Тут же где-то наверху хлопнуло, закрываясь, окно. Жильцов этого дома призыв о помощи скорее заставит притихнуть еще больше. Они не выйдут, даже если его будут убивать. Здесь никто не хотел лишних неприятностей.

Покричав еще немного, Саммерс обессиленно замолк. Каждый звук давался ему с трудом. Горло саднило. Если бы он мог хотя бы поднести руку к визору, все было бы намного проще. Скотт даже не спрашивал себя, чем именно поможет ему доступ к своим способностям. Перебить металл, удерживающий его голову, он не сможет все равно. Но, как дитя, бросающееся в час невзгод к матери, он стремился вернуть то, что давало ему ощущение защищенности и опоры.

Возле входа в тупик опять послышались шаги. Саммерс напрягся и как можно громче крикнул.

- Помогите мне выбраться! Эй, там!

Человек, свернувший в тупик на его призыв, был настоящим гигантом. Его стать вместе с необычайно широкополым сомбреро на голове показалась Скотту знакомой. Не у этого ли человека он спрашивал днем дорогу к переулку с инопланетянами? Видимо, он жил где-то неподалеку. Тогда он сможет принести из дома инструменты, чтобы вытянуть пруты из стены.

- Помогите мне достать это.

Мужчина буркнул себе что-то неразборчивое под нос. Он сначала схватился за прут, удерживающий лоб Скотта. Уперся ногой в стену и, захрипев, потянул на себя. Сталь неохотно, миллиметр за миллиметром, поддавалась человеческой силе и, наконец, с хрустом выскользнула из кирпича. Мужчина уважительно посмотрел на вытащенный прут. Как-то неопределенно хмыкнул.

- Освободите мне руки, пожалуйста, - поторопил его Скотт, но мужчина не обратил на него внимания. Скотта кольнуло плохое предчувствие. Незнакомец вел себя как-то странно. Скотт попробовал пошевелить правой рукой, понадеявшись на какой-то миг, что у него получится дотянуться до визора. Мужчина снова хмыкнул, глядя на его усилия. На этот раз одобрительно.

- А ты сообразительный малый.

И ударил Саммерса прутом в руке по затылку.

[Гость]

Часть 3

12

Было темно, сыро и по его телу кто-то шарил руками.

Циклоп попытался схватить эти руки, но обнаружил, что не может поднять свои.

- Хороший новенький. Хороший. Здоровенький, целый. Хороший новенький. Саша доволен.

Сознание Саммерса медленно прояснялось. Он лежал на чем-то довольно твердом. Стальной ленты на шее не было. Тело затекло. Попытка пошевелить руками и ногами ни к чему не привела. В кожу впились браслеты – он был прикован. Видимо, для большей надежности его грудь и бедра были прихвачены ремнями. Чьи-то руки продолжали его ощупывать, сантиметр за сантиметром.

- Хороший новенький, хороший.

Визор все еще был на нем, и Скотт решился открыть глаза. Во рту он чувствовал привкус крови. В затылке обосновался сгусток боли, величиной со страусиное яйцо. Продравшись через эту тянущую вязкую боль, он спросил.

- Где я?

- В себя пришел, в себя. Саша же говорил, что новенький здоровый.

Руки переместились с ног Скотта на грудь, и Саммерс, наконец, увидел лицо их обладателя.

Седые неопрятные волосы, лицо, изрытое морщинами и наростами, выцветшие слезящиеся глаза. Этот странный человек погладил Саммерса по щеке.

- Хороший новенький, хороший, - изо рта у него воняло гнилью.

- Развяжи меня.

- Нет уж, нет. Они ведь придут. А я не хочу, чтобы меня забрали. Я их слушаться буду. Слу-ша-ться.

Странный тип отскочил от Саммерса как можно дальше, к противоположной стене. Камеру освещали лишь две лампочки, однако их света оказалось достаточно, чтобы понять, что там стоит обычная кровать. Еще, если сильно скосить глаза, Скотт мог разглядеть тяжелую стальную дверь с низким зарешеченным окошком на уровне живота. Обычная тюремная камера для преступников класса А.

- Где я? – Саммерс опять попробовал разговорить своего соседа. - Как я здесь оказался?

Неужели Магнето уже в самом начале имел такие базы? И разыгранное в переулке было спектаклем? Он ушел, а кто-то из Братства подчистил? Мысль о Магнето потянула за собой другую. Сколько он провалялся без сознания, сколько времени у него еще есть?

- Как, как. Как все? - Собеседник даже улыбнулся, показывая редкие зубы. – Привезли тебя да кинули. Велели не снимать очки. А я не дурак. Я их всегда слушаюсь. Поэтому и протянул дольше остальных.

Речь старика немного изменилась. Он больше не походил на сумасшедшего, просто на человека, который очень долго находится в одиночестве. Он забрался на кровать с ногами и обхватил колени.

- А потом за тобой придут, и я тебя больше не увижу. Они тебя заберут. Ты хороший. Здоровый, а я порченный. Поэтому Саша останется, а новенького заберут, заберут и не вернут.

- Посмотри на моих часах…

Но старик его уже не слышал, он раскачивался и хихикал, уйдя с головой в свое безумие. Саммерс устало закрыл глаза. Он ничего не мог поделать. Снова.

По его ощущением прошло несколько часов, хотя в затхлом воздухе камеры каждая следующая минута была так похожа на предыдущую, что время, казалось, стояло на месте. Лампочки тихо гудели, старик на соседней кровати что-то бормотал, не пытаясь подойти к нему, и Скотт почувствовал, как на него наваливается дремота. Он был лишен возможности защищаться, он не знал, где находится, у него не было никаких догадок о том, что ждет его впереди, однако измученное тело требовало отдыха, и он перестал сопротивляться.

Видимо, он все же заснул. Потому что в реальность его выдернул звук отпираемого замка. Дверь, заскрежетав, открылась. В камеру вошли три человека с автоматами.

- За новеньким пришли, за новеньким, - залопотал громче безумный Саша. Тут же он сорвался в изумленный хрип, когда двое охранников взяли его с обеих сторон подмышки и поставили на ноги.

- За мной, - коротко скомандовал их командир

- Нет, не хочу! Не пойду, нет!!!- Саша забился в хватке охранников, опять закричал, подогнул под себя ноги, как птица, но равнодушная охрана просто потащила его по полу. Сопротивление Саши угасло почти мгновенно. Он больше не дергался. Он только выл слово «нет», пока его вытаскивали из камеры, закрывали за ним дверь и волочили по коридору. Однако даже этот вой вскоре растворился в тишине, за стенами и дверью. Циклоп снова слышал только тихое гудение горящих лампочек.

*

За ним пришли позднее. Точно так же заскрежетал замок, заскрипела дверь, вошли те же три охранника. Хотя у Скотта от голода и усталости мутилось в голове, он постарался собраться, чтобы не пропустить удобный момент, когда его будут отстегивать от кровати. Ему не дали ни единого шанса: сноровисто застегнули наручники сзади и под прицелом куда-то повели. С ним не разговаривали. Только старший равнодушно проронил.

- Не дури с глазами. Пристрелю сразу же, - и стало понятно, что эти люди знают о его силе. Подозрения, что за всем этим стоит Магнето, вспыхнули с новой силой. Он находился в этом времени не больше двух дней. Да и на нижнем этаже Торговой Галереи не было никого, кто сумел бы настолько быстро понять, что происходит, и доложить, куда следует.

Его повели по бесконечным коридорам. Налево, направо, снова налево, вниз… Стены везде были одинаковые – белые, словно вымоченные в хлорке. Скотт только успевал считать повороты. Если он не ошибался, его провели по двум секциям и трем этажам. Зачем? Несколько поворотов, вниз-вверх, и они снова вышли на тот уровень, на котором находилась его камера. Безумие какое. Посмотрите, пожалуйста, направо – два лифта из отличной стали. А теперь налево – там вы сможете заметить не слишком крутую лестницу в десяток ступеней. И, конечно же, не пропустите двери. Много дверей, часть которых из сплошного полотнища, а часть с прорезанными зарешеченными окошками, как в двери его камеры. Скотту казалось, что через некоторые окошки пробивается свет, но, наверное, это была уже игра утомленного мозга. Этого быть не могло. Стальные накладки прилегали к окошкам плотно.

Двое часовых у широких раздвижных дверей в очередном коридоре маячили темными инородными пятнами на белом фоне. Скотт мотнул головой. По всему выходило, что сейчас он должен узнать, что от него хотят.

Их впустили в просторный зал без окон. С первого взгляда казалось, что все его пространство заставлено какими-то непонятными перегородками под потолок. Однако, приглядевшись, Скотт понял, что они образуют правильный пятигранник с отдельным проходом внутрь, который врезался в правую боковую стену зала. У противоположной стены стоял стол. Вокруг него были расставлены шкафы, заставленные папками и книгами. В углу в чересчур большом горшке ютился мясистый фикус. За столом сидел человек и что-то быстро писал. Возле шкафов вдоль стены Скотт увидел пульт, похожий на те, что бывают в космических центрах, снабженный разнообразными рычагами, кнопками и двумя микрофонами. Над ним крепились шесть экранов в два ряда. Перпендикулярно к этой панели управления стояла хрупкая этажерка, заваленная детскими игрушками вперемешку с разнообразными безделицами, колбами, шоколадками и даже сигаретными пачками.

- О. А вот и вы, наконец. Рад вас видеть, - мужчина поднял голову и белозубо улыбнулся. Если бы горло Скотта так не болело, он бы не сдержал возгласа удивления. Это был тот самый человек из магазина, который вместе с дочерью помог ему выбраться.

- Меня зовут Хайнрих Фицпатрик. Ужасное сочетание имени и фамилии, но мой папа хотел угодить моей маме.

Мужчина подошел к нему, заложив руки за спину. Вместо жакета неру на нем были серые брюки, белая рубашка и легкий вязанный серый жилет. Накинутый поверх плеч белый халат делал его похожим на врача или работника лаборатории. Он стоял перед Циклопом, раскачиваясь с носков на пятки, и улыбался совершенно счастливой улыбкой, которая ясно давала понять, что он не находит ничего странного в сложившемся положении.

- Вы наверное хотели бы знать, что происходит, мистер… Простите, не знаю вашего имени…

- Послушайте… - мысли Скотта бешено завертелись. Магнето не стал бы сотрудничать с человеческими учеными. Или в прошлом такое было?

- Нет, - странноватый тип опять счастливо улыбнулся и приложил ему палец к губам. – Тс-с-с! Давайте я вам сначала все расскажу.

Скотт дернул головой, стараясь уйти от неприятного прикосновения.

- Что все это значит?

Один из охранников тут же двинул ему по почкам, и Саммерс согнулся от боли.

- Вот не надо меня перебивать. Не надо. Это невежливо. Я же не собираюсь от вас ничего скрывать. Итак, начнем с начала. Как я уже сказал, меня зовут Хайнрих Фицпатрик, я доктор физических наук. Место, в котором вы находитесь - своего рода институт радиологии. Не смущайтесь его казарменным видом. В наше время развивать науку можно только под патронажем военных, а их воображение весьма ограничено. Здесь мы занимаемся изучением воздействия излучения на живые клетки: реакция, подавление, возможные лекарства, сфера применения и прочие детали, интересные крайне небольшому кругу лиц. Посмотрите на это белое царство, здесь идут работы на благо людей, будущее медицины и безопасность страны.

Фицпатрик повернулся на носках, раскинув руки в стороны, будто собираясь заключить в объятия свои владения. Охранники, эти оловянные болванчики за спиной Саммерса, не шевелились, словно их и не было. Сколько же было таких «гостей» у этого безумца, что они совсем перестали реагировать?

- Я готов провести вам небольшую экскурсию. Пойдемте. Нам наверх.

За этажеркой обнаружились раздвижные двери лифта. Три разных входа в один зал, думал Скотт, наблюдая за тем, как начальник охраны поднимает решетку перед кабиной лифта. И у каждого свое назначение. Прагматичная функциональность этого места ужаснула бы его, если бы у Скотта нашлось время задуматься. Но в этот момент его подтолкнули сзади в спину, и он вынужден был пройти вместе со своими конвоирами внутрь. Последним зашел Фицпатрик. Он сверлил Скотта жадным изучающим взглядом те несколько секунд, которые заняло у них путешествие наверх. К счастью, потом он отвернулся.

[Гость]

13

Лифт поднял их в довольно странное помещение. Здесь не было ни перегородок, ни столов, шкафов или растений. Просто пустой зал, в котором находились пять крупных шаров с гладкой поверхностью.

- Это помещение находится над тем залом, который вы уже видели, - прокомментировал Фицпатрик, то ли заметив интерес Скотта, то ли просто продолжая обещанный рассказ. Он подошел к одному из шаров и похлопал ладонью по обшивке. – А это называется радиационные пушки. Хотя по их внешнему виду и не скажешь, правда? Больше похоже на орехи, раскатившиеся по тарелке. Орехи со скорлупой из нескольких слоев специального металла. Вот она, настоящая мутация! – он весело рассмеялся. Скотт даже не улыбнулся. Ученый прекратил смеяться, и его улыбка стала неприятной. – Сомневаюсь, что вы разбираетесь в науке, поэтому постараюсь говорить проще и короче. Внутри этих пушек находятся изотопы с различным спектром излучения. Можно настроить бета или альфа-излучение. Можно что-то посерьезней. Можно совсем серьезное. Можно скомбинировать разные виды излучения в зависимости от наших целей. Бояться излучения не стоит, предупреждаю на тот случай, если вы уже начали беспокоиться за свое здоровье и отвлеклись от моих слов, стены и пол этого помещения сложены из свинцовых плит с парафиновыми и бетонными прослойками. Под пушками проделаны отверстия, которые ведут, как вы уже догадались, в комнату ниже. Тот самый большой пятигранник прямо посреди помещения. Туда мы помещаем наших подопытных. К окошкам подсоединяются специальные рукава, и по ним мы пускаем изотопы. Довольно варварская методика, но я пока никак не придумаю, как сделать воздействие более точечным.

Ученый замолчал, на мгновение отвлекшись. Видимо, его действительно очень сильно занимала эта проблема. Досадливо вздохнув, он вернулся к рассказу.

- Мы не проводим испытаний на животных, если вдруг вы решили потешить себя иллюзиями. Зачем я буду убивать бедных кроликов, если нас прежде всего интересует влияние радиации на человеческий организм? Отработанного обществом материала хватает в любом городе. Бери – не хочу. Человеческие клетки одинаковы и у миллионеров, и у бедняков. Правда, для чистоты эксперимента приходится перепроверять результаты на здоровых людях. И на больных неизлечимыми болезнями. И на больных генетическими заболеваниями. И… Ладно, думаю, вы поняли идею. Знаете, результат все равно одинаков. Радиация как Бог - перед ней все равны. По крайней мере, такой вывод я делал, пока не встретил вас. Но пойдемте… Я покажу вам, как это работает.

И снова Скотта ждало трехсекундное путешествие в узкой клетке лифта под пристальным взглядом Фицпатрика. Ученый ободряюще улыбался: совсем как там - в разгромленной Галерее. А у Скотта горлом вставала тошнота. Этот человек был больным.

- Вот смотрите, - ученый возобновил их экскурсию возле уже знакомого пульта с кнопками, – эти микрофоны позволяют нашим пациентам слышать меня в нашей лаборатории. А мониторы, в свою очередь, дают возможность мне видеть и слышать их. С одной стороны, конечно, бессмысленная штука. Наблюдения за действием даже альфа или бета-излучений интересны лишь первые несколько раз. Главное скрыто от наших глаз в человеческом организме и открывает свои тайны лишь анализам. Но никогда не знаешь, какая деталь может привести к великому открытию. Вот, например, Уатт… Вы знаете, кто такой Уатт, не так ли? Человек, который изобрел паровой двигатель, наблюдая за кипящим чайником. Вранье, конечно. Но, возможно, именно чайник послужил тем крохотным камешком, который подтолкнул машину его мысли в правильном направлении. Так и я надеюсь, что эти наблюдения подтолкнут меня…

Ученый замолк на середине фразы, опять соскользнув в свои мысли. Тем временем монитор, который показывал общий вид, зафиксировал движение. Двери разошлись в разные стороны, и в лабораторию вкатили каталку с человеком, накрытым простыней.

- Вы должны были с ним познакомиться, - рассеянно заметил Фицпатрик, все еще пребывая где-то в своих размышлениях. - Он болен и пропит, поэтому я оставлял его напоследок, предпочитая здоровых пациентов. Я называю его Ной – как единственного выжившего. Но его ковчег сегодня дал течь. От меня требуют оценку эффективности новой комбинации излучений. Ох уж эти военные! – в этом месте Фицпатрик оживился. - Этих людей только и интересует, как долго будет умирать человек. Они никак не могут понять, что самое интересное – это как именно он будет умирать.

Каталку поставили в центр. На одном из мониторов было очень хорошо видно лицо Саши. Его одутловатые щеки и слезящиеся глаза. Яркий свет «лаборатории» давал возможность рассмотреть то, что скрывала темнота камеры: сетку сосудов, лопнувших на носу, – свидетельство чрезмерного употребления спиртного, сине-багровые пятна и крупные поры на коже – оказывается, это только в полумраке Саша выглядел бледным, как смерть. Но самое гнетущее впечатление производили его глаза. Выцветшие, слезящиеся, они, казалось, были готовы вот-вот выскочить из орбит. Эти глаза смотрели прямо в камеру, но видели не маленький круглый зрачок прибора над головой, а что-то другое - возможно, приближение своего ужасного будущего

Люди в защитных костюмах вышли из помещения. Ученый удовлетворенно кивнул, посмотрел на часы и записал время в журнале. После чего нажал на кнопку на пульте.
Мониторы продолжали показывать пустое помещение и одного человека в нем. С потолка не хлынуло лучей, не появилось сияния. Ничего не происходило. Просто внезапно лицо Саши исказилось, и он закричал. Он кричал неожиданно тонко для мужчины, на одной высокой ноте, которая все не обрывалась и не обрывалась, будто воздуху в его легких не было конца…



Телефон на поясе ученого пискнул. Он тут же быстро, словно стараясь замести следы, нажал на несколько кнопок. Экраны погасли, звук пропал, и наступила благословенная тишина. Хлопнула дверь.

- Папа, папа, па-поч-ка…

К ним подбежала девочка. Это была та самая девочка, которая выводила Скотта из Галереи. На ней, кажется, было то же платье, а один гольф все так же болтался на лодыжке. Правда, зайца на этот раз она крепко прижимала к себе. Фицпатрик подхватил ее на руки.

- Что, родная?

- Ой. Дядя, - малышка увидела Скотта и ткнула в него пальчиком.- Это же тот дядя, который в магазине был, да папа?

- Ты помнишь его?

- Конечно, - девочка приняла важный вид, - я уже взрослая, сколько раз я тебе говорила папа. Я его помню. Он из глазиков красным стрелял.

- Какая ты у меня умница, Зарина, - ученый легко подкинул девочку вверх, и она заливисто засмеялась. - И всего пять лет.

- Мне уже почти шесть, папочка. Ну почему ты никак не можешь запомнить? А почему дядя с дядей Джоном? Они друзья? А почему тогда у дяди руки связаны?

Скотт почувствовал, что командир его охраны напрягся за его спиной. Ученый даже бровью не повел.

- Это для его же безопасности. Вряд ли дядя часто бывал в похожих местах.

- А-а-а, - после слова «безопасность» девочка поскучнела, - А у тебя конфеты есть?

- Конечно! Разве может у меня не быть конфет для моей маленькой принцессы? – Фицпатрик поставил дочку на стул и начал деятельно рыться в ящиках стола. Почти сразу же он издал радостное восклицание.

- А ты дождешься папу здесь? Мне надо проводить дядю, – он хитро прищурился.

- Ага.

- Тогда держи.

Зарина выхватила из рук ученого большой чупа-чупс, сунула его в рот и уселась на стол, болтая ногами. На Скотта она больше не обращала внимания.

[Гость]

14

Его вывели в коридор. Они свернули налево и снова налево. Старший охранник отпер две двери, и они очутились в небольшой комнате. Нормальной комнате. С окнами, шкафами, рабочим столом, детскими рисунками на стенах, удобным креслом и маленьким аквариумом с яркой оранжевой рыбкой. Рыбка при их появлении нервно вильнула хвостом и попыталась спрятаться в жалких зарослях из трех полосок водорослей.

Охранники расторопно усадили Скотта в кресло. Хозяин кабинета тем временем заглянул в шкаф и несколько растерянно пошел к столу.

- Ведь оставлял же, вроде, здесь… - пробормотал он себе под нос.

Следующие несколько минут он передвигал бумаги, пересматривал журналы и вытряхивал папки, периодически издавая удивленные звуки. Скотт следил за ним, словно зачарованный. Словно он был зрителем в цирке, который попал под гипноз фокусника и не может оторвать взгляда от его рук вместо того, чтобы начать задавать вопросы.

- Ну, наконец-то. Представить себе не мог, что положу их именно сюда.

Выудив стопку фотографий из пухлого синего журнала, Фицпатрик удовлетворенно вздохнул. Пачка полетела в руки старшему охраннику, а сам ученый тут же уселся на стол и начал болтать ногами, точь-в-точь как его дочка.

- Смотрите… Да не на меня, - досадливо приказал он Скотту, который с изумлением смотрел на это проявление детских ухваток. По знаку Фицпатрика охранник начал неторопливо показывать фотографии, задерживаясь на каждой по нескольку минут.

Скотт подавил желание закрыть глаза. Он только надеялся, что все эти люди уже были мертвы, когда их снимали. Мужчины, посыпанные крупой нарывов, женщины с темно-серыми пятнами вокруг деформированных грудей, дети с опухшими животами. Снимки были черно-белыми, но Скотт представлял, что скрывает этот монохром: багровый цвет ожогов, бело-желтый - гноя, черный и фиолетовый – некроза.

- Зачем ты все это мне показываешь? - Скотт заставил себя заговорить. Он не мог забыть последний снимок с тельцем новорожденного. Голова ребенка с непропорционально вытянутым подбородком, похожая на перезревшую тыкву, была откинута назад. Его глаза смотрели прямо. Охранник уже убрал стопку на стол, и этот снимок остался в самом низу, но Скотту все чудилось, что ребенок продолжает разглядывать его, придавленный весом других фотографий.

- Все очень просто. Я хочу, чтобы вы попробовали их спасти. Не этих, нет. А других людей из других камер. Ведь если вы не сделаете этого, их постигнет та же участь. Где примерно находятся камеры, я думаю, вы запомнили.

- Тогда прикажи освободить меня, - Скотт не сводил взгляд со стопки фотографий, в которой пряталась та, с ребенком.

- И вы убьете меня, свою охрану, освободите людей, и все на этом закончится, – звонкий хохот ученого разнеся по кабинету.- Нет, мой случайный, но дорогой друг. Тут есть один важный нюанс. Вы должен прийти спасать моих подопытных с другими мутантами – теми самыми, которых вы пытались убить.

- Ты сумасшедший?

- Нисколько, - Фицпатрик достал откуда-то из глубин стола леденец и сунул его в рот, опять напомнив дочку, – никогда еще я не мыслил столь здраво. В одиночку вы меня не остановите. Строго говоря, когда я вывезу вас за ворота и выкину где-то в городе, вы даже не найдете эту базу. Другое дело Чарльз Ксавьер с его связями в ЦРУ. Посоветуйте ему пораспрашивать о других, не столь безобидных проектах отдела, где он со своими друзьями нашел временное пристанище.

Скотту в этот момент пришло в голову, что если он успеет быстро вывихнуть большой палец на правой руке, то успеет вытащить ее из наручников и дотянуться до визора. Он осторожно свел лопатки и тут же получил прикладом по спине. Скотт охнул. У этого психа в охране служили параноики.

- Не надо дергаться, мистер, - ученый насмешливо улыбнулся, наблюдая за попытками Скотта выпрямиться. - У всех моих ребят за плечами Вьетнам. Это накладывает свой отпечаток.

- Зачем тебе это нужно? Почему ты сам не освободишь людей, если хочешь этого? – Скотт не верил, что это существо, сидевшее перед ним – человеком назвать его не поворачивался язык – желало чего-то подобного, но о нем следовало узнать хоть что-нибудь, и Скотт старался придумать правильные вопросы.

В ответ ученый причмокнул леденцом во рту.

- А кто сказал, что я хочу? Я сказал, что хочу, чтобы вы со своими товарищами пришли их освобождать. Я не сказал, что хочу, чтобы у вас получилось.

Часы тикали, ученый довольно сосал леденец, охранники сзади стояли тише мумий. О стекло аквариума стукнулась рыбка. Ее ярко-оранжевый хвост медленно раскачивался из стороны в сторону. А может, это лишь очередной кошмар, подумал Скотт. Он, должно быть, переборщил со снотворным, которое поймало его подсознание в силки и теперь крутит ему безумные сны без остановки.

- Так не бывает, - тихо произнес он, надеясь, что его разбудит звук собственного голоса.

- Если вам никогда не приходил в голову подобный способ получить желаемое, это не значит, что им не может воспользоваться кто-нибудь другой.

- А если я просто убегу и оставлю всех ваших подопытных подыхать здесь?

- Тогда я с сожалением признаю, что мой план не сработал. И продолжу свои опыты. Но знаете что, - ученый соскочил со стола и опустился на корточки, заглядывая Скотту в лицо, – я думаю, не сбежите. У вас вид честного, благородного американца. Вам хочется доверить своего ребенка, свою бабушку и всю свою родню. Таких, как вы, рисуют на плакатах с подписью: вот он – наш герой. Я видел ваше лицо, когда вы смотрели на фотографии. Бьюсь об заклад, если бы вы могли, вы бы убили меня за то, что я делаю. Чувство справедливости в сочетании со смелостью и силой – страшная штука. Оно толкает на геройства. А такие люди, как я, этим пользуются.

- Они мне не поверят.

- Бросьте. Профессор телепат. Так что вам не помешает даже то, что вы пытались убить его друзей. Ради спасения людей вы повремените со своими желаниями, а профессор, после изучения картинок в вашей голове, с охотой закроет глаза на некие ваши действия, угрожавшие его команде.

- А если он соберет всю нужную информацию и решит от меня избавиться?

- Это меня не сильно расстроит, - Фицпатрик все так же смотрел снизу вверх, облизывая взглядом визор Скотта. – Конечно, семь мутантов для опытов лучше, чем шесть. Но шесть – намного больше одного. Впрочем, думаю, что этого не произойдет. У меня неплохое досье на профессора Ксавьера. Оно позволяет мне сделать вывод, что профессор имеет склонность к авантюрным и благородным мероприятиям и с удовольствием ухватится за возможность кого-нибудь спасти, включая вас. А остальные просто последуют за ним. Вам останется быть достаточно убедительным, чтобы разжечь в Ксавьере эту тягу к благородным поступкам. Но что-то мне подсказывает, - легко поднявшись, Фицпатрик сделал один шаг к столу и точным движением вытащил снимок того ребенка, – что с этим у вас проблем не возникнет.

Разумнее было бы не реагировать. Скотт был скован. Он устал, он не мог воспользоваться своими способностями. Он был лишь одним избитым мужчиной против как минимум двоих здоровых, выученных солдат. Но желание свалить, сбить с ног, наказать – само, помимо воли, подбросило его тело вверх… Приклады автоматов, куда более материальные, чем любое желание на свете, швырнули это тело обратно в кресло, как мешком с тряпьем. На лице Фицпатрика появилась та же блуждающая улыбка, которая играла на его лице, когда он смотрел, как облучали Ноя.

- Отправьте его, - это было сказано уже другим тоном и предназначалось не Саммерсу, который все пытался отдышаться от боли. Скотт даже не успел задуматься, что это означает. Его снова вырубили коротким профессиональным тычком.

*

Скотт очнулся, лежа лицом в траве. Он чувствовал себя совершенно измученным. За последние пару дней он только и делал, что терял сознание и приходил в себя в странных местах, где с ним происходили странные вещи. Он застонал и приподнялся на локте, сразу же уперевшись взглядом в ворота… Это место он знал. Вот это место он знал. На воротах не было никакой эмблемы, но это определенно были ворота в особняк Ксавьера. В его дом, который здесь пока не был его домом.

Скотт встал на четвереньки и кинул взгляд на часы. Еще четыре с небольшим дня на то, чтобы убить Магнето. Что-то, зацепившееся было за его одежду, упало на траву. С черно-белого прямоугольника глянцевой бумаги на него смотрели глаза младенца с головой-тыквой. Скотт зажал снимок в кулаке и чертыхнулся.

tbc


Еще раз прошу прощения за все возникшие неудобства. Я даже хотела из-за них сначала повременить с выкладкой. Но... В общем.

[Гость]

Kohaku_SAI, да, если можно, удалите

[bistrick]

Автор! Просто нет слов, как шикарно! Читается на одном дыхании, а за некоторые фразы я вас готова целовать взасос)))
Какой сюжет, какие характеры!
Спрошу только,когда же ждать продолжения? Очень-очень хочется поскорее))

[Тень_]

О, так оно не закончено? А я уже собралась прочесть...

[bistrick]

Тень_, на самом интересном месте, между прочим! *негодует, но Автора любит все равно*
Либо это очень странная концовка, но тогда я опять хочу продолжения!

[Тень_]

bistrick, ты мне шепни, когда/если закончится, ок?

[bistrick]

Тень_, Конечно))) Вот только Автор скажет свое слово.