#4.27

пятница, 30 мая 2014

23:04

все записи пользователя в сообществе X-Men: First Class Non-Kink

Checkmate, my dear friend

Как Эрик узнал о Пьетро/Ванда и как с этим мирился

P.S. Просим заказчика уточнить, пейринг тут имеется в виду или просто вы так обозначили близнецов.

@темы: IV тур, #выполнено

URL

Ладно, про метафизику пока не буду, я добрый :) Соглас... bad day Заставить жить человека. Поймать его на краю бескрайнего ...

И глядя на белые розы я уже ничего не хочу Со своей a... Пьяные, пряные, праздничные дети. Сколько нам еще осталос... Четырехлетний Денис, по словам мамы, "шкодил по-круп...

Комментарии

30.05.2014 в 23:10

X-guest

пейринг, конечно же :shuffle:

заказчик

URL

10.06.2014 в 23:39

Mr. X-man

хотел, как лучше, а получилось как всегда

исполнение 1
579 слов

читать дальше
Неожиданно.
Эрик охает и неуклюже падает в кресло, так удачно оказавшееся позади него. Он мог бы не удивляться; сознание не сопротивляется, покорно принимает реальность, стараясь не искажать факты и не подгонять желаемое под действительное.
Правда обнажена, она перед ним. Эрик смотрит на своих несуразных детей: острые позвонки, ломкие, хрупкие, они цепляются друг за дружку и смотрят на него волком. Он чужой. Конечно. Его так долго не было, да и не могло быть. Магда не удосужилась сообщить о близнецах, рожденных в результате случайной, в общем-то, связи. И он не станет её винить за молчаливость в угоду собственным интересам. Его бы воля, он оставался бы в тени и дальше, но обстоятельства… Обстоятельства всегда сильнее.
Эрик смиренно кивает, устало прикрывает глаза, надавив кончиками пальцев на веки. Голова раскалывается, и надо бы что-то сказать, но слова застревают в горле, с тяжелым вздохом исчезают вовсе. А что тут скажешь? Пьетро сильнее прижимает к себе сестру, укрывает, прячет. Сминает тонкую ткань платья, которое еще минуту назад азартно пытался стащить. Ванда кутается в него, словно в лоскутное одеяло, дышит рвано, будто загнанная зверушка. Эрик не может на них смотреть, не может толком разглядеть. Ему больно. И боль глухая режет не хуже стали, проникает в самое нутро, выворачивая наружу притаившиеся страхи. И всплывает неожиданное прошлое, отчего-то лицо Чарльза, его глаза, вечно полные сожаления. Чтобы он сказал сейчас? Нашел бы парочку бессмысленных фраз, чтобы поддержать старого друга?
— Давно?
Хрипит Эрик, не открывая глаз. Воображение услужливо рисует ему образ его детей, замиравших в нелепых позах на кровати Пьетро.
— Давно, — отзывается Ванда, с неожиданной силой отталкивая от себя брата. Она смотрит на отца пристально и невозмутимо, заставляя того все же открыть глаза и встретить этот натиск. Его сметает уверенность — Ванда бросает вызов устоявшимся принципам. Долгое время они с братом были предоставлены самим себе, матери не было дела до мутантов. Казалось, она только и ждет удобного момента, чтобы сбежать, но по какой-то невиданной причине остается подле них, словно собака, которая никак не может бросить собственный выводок. А может она ждала, пока Магнето нагуляется, проспится в своей пластмассовой тюрьме и явится. Явился. А толку? Ванда не рада ему. Он претендует на ставшее святым место — рядом с братом. Он претендует на их внимание, требует бессловесно, но весьма ощутимо, будто копается у них в мозгах. Хотя это по части профессора, который Ванде не то, чтобы нравится, скорее не вызывает отвращения. В отличие от Эрика.
— Что, папочка, противно? Хочется блевануть? Или может прочитать нам занудную нотацию о кровосмешении? Давай же, давай! — Ванда срывается на крик, и Пьетро приходится крепко вцепиться в её руку, чтобы осадить. Жест остужает пыл девушки, но она по-прежнему прожигает взглядом отца, снедаемая не совсем праведным гневом.
— Нет, — лаконично отвечает Эрик и улыбается сначала только уголками губ, затем обнажая ровные белые зубы, а секунду спустя уже заходится припадочным хохотом. Кто бы мог подумать, его дети, кровь и плоть, до того сблизятся друг с другом, что станут изучать новые грани собственных отношений, проникая под кожу, прижимаясь все ближе и ближе, пока полностью не растворятся, не станут единым целым. Он-то думал, что только ему достались нечеловечески трудные отношения, полные полумер, недосказанности и влечения, порой звериного и едва преодолимого.
Эрик не знает, что чувствовать, как чувствовать, но принятие теплой волной расплывается по телу. Ему знакомо это стремление — обладать кем-то целиком и полностью, стереть границы дозволенного, сделать себя уязвимым и вместе с тем непобедимым. Любить кого-то.
Смех тонет в тишине комнаты, стихает совсем. Эрик поднимается из кресла, ласково треплет Пьетро по голове и уходит.
Ожидаемо.

URL